— Да, ты поспал на славу! — рассмеялась, спрыгнув с ближайшей сосны, весёлая белка.
Но ёж и её не сразу узнал: какая-то на ней была странная, будто изорванная одёжка, вся в разных заплатах — то ли серая, то ли рыженькая.
— Что это ты сегодня как плохо оделась? — спросил он белку. — Всё лето была такая гладенькая, рыженькая, а теперь будто кто тебя пощипал. Уж не побывала ли в зубах у лисицы или в когтях у ястреба?
— Нет, — весело отвечала белка. — Это я линяю, хочу поскорее сменить зимнюю серую шубку на летнюю рыженькую одёжку. В такой одёжке ты меня раньше и видел. Она попрохладнее зимней.
— А зачем же ты в тёплую шубку переодевалась? — не понял ёж.
— Как зачем? — удивилась белка. — Да в летней одёжке зимой замёрзнешь. Ты даже не знаешь, как зимой бывает холодно, когда начнутся морозы, метели и всю землю укроет глубокий снег. Б-рр, как тогда плохо в лесу.
— Зима, снег!.. — улыбнулся ёжик. — Ну чего ты только, врунишка, не выдумаешь. Ничего подобного я не видывал. Это тебе всё, верно, приснилось.
— Ах ты глупый, — всплеснула лапками белка. — Вы только, друзья, послушайте, что он говорит: зима мне приснилась! Да она не мне, а тебе, лентяю, присниться могла. Ты же с осени до самой весны в норе проспал.
— А ты разве никогда не спишь? — хитро улыбнулся ёжик. — А помнишь, как ты на солнышке пригрелась, уснула да чуть было ястребу на обед не попалась. Я бы тоже мог тогда рассказать, что пока ты спала, зима приходила и снегом землю укрыла. Мало ли, что я бы смог сочинить. Только я таких глупостей никогда не делаю, потому что я умней и солидней вас всех и врать не люблю. — И ёжик, чтобы придать себе ещё больше важности, запыхтел и захрюкал, как поросёнок.
— Ну и чудак, — не унималась белка. — Ты умней всех, а меня и слушать не хочешь. Хорошо же, сейчас я зайца сюда позову, может, он тебя пристыдит.
Белка вскочила на соседнюю сосенку, огляделась кругом и закричала:
— Зайка, зайка, беги скорей, послушай, что тут глупый ёжик рассказывает.
Заяц в два прыжка прискакал на лесную поляну. Присел, насторожил уши. «Ну, в чём тут дело?»
Поглядел на него ёжик и даже рассмеялся. У зайца на боках, поверх бурой одёжки, виднелись какие-то белые заплаты.
— Ну и хорош, франт, нечего сказать! — воскликнул ёж.
— Не смейся надо мной, — слегка обиделся заяц. — Это я линяю, белую зимнюю шубку сбрасываю, в летнюю одёжку переодеваюсь. Зимой белая тёплая шубка меня от мороза, от ветра спасала и от глаз врагов прятала. Улягусь, бывало, под кустиком, вот меня белого на белом снегу и незаметно.
— И он про какую-то зиму, про белый снег сказки рассказывает, — возмутился ёжик. — Вы, верно, приятели; сговорились меня дурачить. Только меня не обманешь. Раз я, ёжик, ни зимы, ни морозов, ни снега не видал, значит, их и не бывает. Всё это сущие выдумки.
— Что ты, ёжик, что ты, — возмутилась, прыгая с ветки на ветку, непоседа-синичка. — Да как же ты говоришь, что зимы не бывает? Зима — это самое страшное время. Зимой очень холодно, голодно. Я в этом году чуть-чуть с голодухи не умерла. Спасибо деревенским ребятам: они устроили для меня столовую. Я каждый день к ним в деревню летала обедать, поклюю хлебных крошек, зёрнышек конопли и обратно в лес улетаю. Так всю зиму и прожила.
— Всё это выдумки, всё это вздор, — упрямо твердил ёжик. — Какую ты там столовую ещё придумала. Вот я ловлю себе на обед разных жучков, червячков. Наемся — и сыт, и никакая столовая мне не нужна, значит, её и не бывает.
И ёжик очень довольный тем, что он умней всех, что он так ловко отделал этих глупых лесных врунишек, не спеша потрусил по поляне поискать себе на обед жучков, червячков.
А синичка задорно запела ему вслед:
Но ёжик её и слушать не захотел.
Он бежал не спеша по лесной поляне. И вдруг — что за диво?! Прямо перед ним из круглой земляной норки начала выпирать свеженарытая земля. Выпирает и тут же рассыпается, всё больше и больше. Глядь, уж над самой норкой целый земляной холм вырос.
«Кто же это так трудится, землю из глубины на поверхность выталкивает?» — заинтересовался ёжик. Он приблизился к самому холмику и окликнул: