Большое влияние оказали на нас и изданные тогда произведения Путинаса[55] — два тонких томика с длиннохвостыми птицами на обложке. В первом были стихи, которые хотелось читать не переставая и учить наизусть. Уж очень они были мелодичные, ясные, красивые.
Тихую долину Застилают тени — Голубой равниной Тучки пролетели,—декламировал я, гуляя в городском саду. Снова и снова я читал слова, от которых становилось тревожно и тоскливо на душе:
За синим морем, за океаном, За темным бором и за холмами, За черным мраком, за ветром лютым, Что землю снегом одел колючим,— Теплынь и светлый полдень мая, Цветут покосы, росой сверкая. Пою тебя лишь я всей душою, И на чужбине я все с тобою, Моя родная страна отцов.Эти книги можно было читать, откладывать и перечитывать снова — стихи незнакомого поэта, который жил неизвестно где, были так близки нашим тогдашним настроениям, что они словно лились из наших сердец.
Был еще один поэт — Балис Сруога.[56] Мы читали, хоть понимали и не все, его тоненькую книжицу — «Богиня озера». Потом нам попалась книга в желтой, странной обложке, отпечатанная крупными буквами, — «Солнце и пески». Здесь стихи были совершенно не похожи на те, что мы уже знали. Книга начиналась с торжественных, почти непонятных строф. Мы декламировали их громко, возвышенно, дивясь величественному звучанию:
И трепетная весть пришла по небу — То Солнца голос. Трепещут стяги, и доносит ветер Пустыни голос… На башне замка запылало пламя — Сказал я слово… Тропу во мрак, протоптанную нами, Залило слово…А дальше уж и не разберешь:
Иду, земным презреньем припорошен, Помазан Солнцем… Несу, как бога, вековую ношу — Корону Солнца.Да, Балис Сруога — своеобразный поэт, совсем не похожий на тех, что мы уже знаем, — на Пранаса Вайчайтиса,[57] Майрониса, да и на Путинаса, наконец! Моему другу Сруога нравится, и он говорит:
— Видишь ли, поэзия должна прокладывать новые пути! Надо писать так, как никто еще не писал…
Мы уже были друзьями, когда в Каунасе начал выходить литературный журнал «Чтения». Редактировал его писатель, которого мы просто почитали, — Винцас Креве-Мицкявичюс. О, как ждали мы каждую новую книжку журнала в мягкой зеленой или розовой обложке! Журнал хоть на несколько дней утолял наш читательский голод. Правда, далеко не все нам приходилось по вкусу. Попадались стихи и рассказы скучные, толкующие о непонятных и неинтересных материях. Но бывали там и замечательные. Мы впервые прочитали в журнале несколько новых рассказов В. Креве, повесть «Дяди и тети» Вайжгантаса, из него мы узнали о Рабиндранате Тагоре, о Ромене Роллане. Затаив дыхание, следили мы за литературными спорами. Особенно интересно было, когда критики говорили о уже известных нам книгах. Мы понимали не все, но все занимало и привлекало нас.
Мой друг читал «Тропы богов» Балиса Сруоги, напечатанные в этом журнале, и говорил:
— Умело, образно пишет! И звучит просто, как песня… Посмотри, тут про любовь. А вот — картина природы:
Луна внезапно Лучами липу Посеребрила. Там запах мяты, Укропа, тмина, Рябины тяжесть. Я как верба, что с рассвета Солнца ждет, а солнца нету. Кличу в поле — нет ответа… И брожу в полях один, Одинокий властелин. Звезды падают вдали…Примерно тогда нам в руки попала на редкость занимательная книга — поэтическая антология «Первые венки». В ней были поэты знакомые и такие, о которых мы почти и не слышали. Были и портреты всех этих поэтов. Прекрасно! Стихи, ясное дело, разные — одни запоминаются, другие тут же забываешь. Особенно нравились мне тогда, помню, Казис Бинкис и Юлюс Янонис.[58] По правде говоря, книги обоих поэтов и раньше попадали к нам, но все равно и теперь я читал с радостной улыбкой «Шелковистые тучки», «Травы из сена». А стихотворения Юлюса Янониса потрясали трагизмом и сочувствием к беднякам. Мы перечитывали сурового и отважного «Кузнеца»:
Видишь сам, — я кую. Так ступай себе прочь! Недосуг мне с тобой толковать. Кошелек твой набит — можешь вдоволь зевать, Ну, а я, — мне невмочь нищету перемочь, Хоть кую — день и ночь, день и ночь! ……………………………………………………… Да, он рад! Хо-хо-хо! Будет рад он вдвойне, Когда ярость охватит людей, Когда вырвемся мы из когтей богачей… С ним в тот день потолкуем о нынешнем дне! Хо-хо-хо! Будет рад он вдвойне.[59]