– Извини, мы начали без тебя. – И добавил себе тушеной рыбы.
– Я сама опоздала.
Николь остановилась возле двери, вытирая ноги и развязывая узел накидки на плече. Откуда ни возьмись появилась Ройя и уселась перед ней, раскрыв пасть и свесив влажный язык.
– Подержи-ка, Уина, – тихо попросила Николь, протягивая надутый пузырь женщине и придерживая накидку за уголки.
Сегодня дождь не такой сильный, как вчера, но она полдня провела на улице. Николь несколько раз встряхнула накидку, пока с нее слетали капли, которые Ройя изо всех сил старалась поймать.
– Глупый ты зверь, – сказала она собаке, снова завязывая накидку. И волкодав еще сильнее оскалил зубы, будто соглашаясь.
Забрав пузырь у Уины, Николь спрятала его за спиной и через всю комнату направилась к дальнему столу. Томас, как всегда, сидел во главе правого стола, стоявшего выше того, за которым обедали солдаты, охранявшие стены Эшби. На сей раз она никак не выделила Томаса из всех присутствующих, хотя раньше поступала так всегда. Николь чувствовала свою вину перед ним и поэтому смотрела прямо перед собой. Неужели Томас тоже думает, что за тем убийством стоит Хью? Если так, то управляющий никогда ее не простит – ее самоуверенность уже обошлась ему однажды слишком дорого.
Она села на скамейку рядом с Гиллиамом, на теперь уже привычное для нее место.
– Присутствие управляющего беспокоит тебя? Я могу ему сказать, чтобы он больше не обедал с нами, – предложил муж.
Николь испуганно взглянула на Гиллиама.
– Нет, – коротко сказала она. – По традиции управляющий Эшби завтракает и обедает с нами. Ты не можешь отказать ему в этом. – Желая перевести разговор на более приятную тему, девушка через стол обратилась к мальчику: – Джослин, у меня есть для тебя кое-что. – Николь вынула из-за спины надутый свиной пузырь и потрясла им перед носом оруженосца. Бобы внутри тонкой оболочки загремели.
– Боже, что это? – выдохнул Джослин, уставившись на игрушку, но даже не пытаясь потянуться к ней и уж тем более взять в руки.
Она удивленно посмотрела на мальчика и положила мяч посередине стола.
– Джос, это пузырь. Его можно кидать… понимаешь, бросать.
Кажется, Гиллиам тоже был совершенно ошарашен.
– Послушай, ты ведь не хочешь сказать, что у тебя никогда в жизни не было мяча? Все мальчишки осенью играют в такие пузыри.
Джос посмотрел на своего господина; на лице мальчика было совершенно взрослое выражение.
– Это забава для простолюдинов. Моя мама – леди, она не одобряет таких игр.
Николь рассмеялась, а Гиллиам от хохота едва не свалился со скамейки. Невозмутимый ответ Джоса потряс его.
– Ну тогда я простолюдин! – воскликнул он. – Да что это за мать, которая лишает сына мальчишеских радостей?
– Моя радость, милорд, это перо и пергамент, – объяснил мальчик.
– Ты умеешь писать и читать? – удивилась Николь.
Кроме церковников, читать и писать умели лишь лорд Рэналф и его жена. Все остальные, по крайней мере те, кого она знала, для этого нанимали монахов или кого-то еще.
– Да, это единственное, на что я способен. – Признание, которое, казалось, должно было прозвучать самоуничижительно, Джослин сделал с большой гордостью.
– Неправда, – коротко возразил Гиллиам. – Посмотри, – он взял со стола пузырь и потряс его. – Держи.
– Зачем? – спросил мальчик со вздохом. – Я не умею ни кидать его, ни ловить.
Николь скептически посмотрела на Джослина.
– Ты ведь только что сказал, что тебе никогда не разрешали этим заниматься. Так откуда ты можешь знать, поймаешь ли его?
– Я знаю, – совершенно уверенно заявил мальчик, потом угрюмо взял ложку и поднес ко рту. – Я не могу делать то, что могут все.
Николь подумала, что это уж слишком: пора ему перестать играть роль беспомощного ребенка.
– А ты попробуй, – предложил Гиллиам бесстрастно. – Давай, парень, поднимай руку.
– Я не могу, – упорствовал Джослин, печально качая головой.
– Подними руку, – снова повторил его наставник тихим голосом.
Николь посмотрела на мужа. Гиллиам явно начинал сердиться. Он нахмурился, и хотя во взгляде не было ничего пугающего, веселое настроение как рукой сняло.
– Джослин, попытайся, – сказала Николь и тут же одернула себя: чего ради она вмешивается?
– Не хотел бы показаться невежливым, но я даже не хочу пробовать. – Мальчик словно воздвигал каменную стену между собой и тем, что он, по его мнению, не мог делать.
Пузырь, брошенный Гиллиамом, стукнулся о голову мальчика и отскочил к Николь. Парнишка изумленно заморгал, а девушка между тем подхватила пузырь. Гиллиам молча махнул ей рукой, давая знак, чтобы она кинула обратно. Николь кивнула, и пузырь снова перелетел через стол и ударил Джослина по макушке. Гиллиам схватил его.
– Что вы делаете? – сердито и испуганно воскликнул Джослин, потом, как бы опомнившись, добавил: – Милорд!
– Подними руки, мальчик, – сказал Гиллиам спокойно и тихо.
Джослин уставился на молодого рыцаря. Его нижняя челюсть окаменела, лицо напряглось – мальчик был полон решимости отказаться. Пузырь снова загремел и ударился о его голову. Потом еще раз.
Джос сердито взвизгнул, как щенок, которого только что оторвали от материнского соска. Когда Гиллиам в очередной раз бросил ему пузырь, прицелившись в голову, тот поймал его без всякого труда.
– Посмотрите-ка, миледи, наш Джос только что сам поймал мяч! – засмеялся Гиллиам. – Ну что скажешь, Джос? Что думаешь? Ты совершил невозможное: не умел, но поймал!
Джос прижал мяч к груди, удивленно вытаращив глаза.
– Я поймал его, – прошептал он, потом уставился на пузырь в своих руках. – Я поймал его.
– Да, ты сумел, – сказала Николь, широко улыбаясь. – Кидай мне и посмотрим, сможешь ли повторить еще раз.
Джос направил мяч по столу, не осмеливаясь бросить его. Николь отправила его обратно, старательно целясь, и Джос легко поймал пузырь на лету.
Если Джос не обманул и действительно впервые играл в мяч, то у него была прекрасная реакция. У человека с такими данными наверняка есть большие способности к стрельбе из лука. По крайней мере так всегда считал ее отец. И если у Джоса вдобавок острое зрение и хороший глазомер, то он станет отличным стрелком.
Гиллиам отодвинул еду в сторону.
– Моя очередь, – сказал он, забирая мяч у Джоса и потряхивая им, потом подкинул высоко над столом.
Джос нахмурился, наблюдая за своим наставником, но тем не менее сумел поймать мяч.
– Я поймал! – выдохнул он изумленно. – Я могу!
Гиллиам, потянувшись через стол, потрепал его по щеке.
– Джос, тебе стоит подумать. Оказывается, ты в силах делать то, что и другие мальчики. Может быть, твоя мама ошибалась, сомневаясь в твоих способностях оруженосца?
Мальчик прижал к себе мяч и со страданием на лице посмотрел на своего господина.
– Возможно, – тихо произнес он, словно испугавшись собственного признания, потом поспешил добавить: – Но ведь это единственное, что у меня получается. И ничего другого я не смогу.
– Джос, сможешь, если попытаешься. Все, о чем я тебя прошу, не борись сам с собой, не старайся убедить себя в собственном бессилии. – Гиллиам рассмеялся и встал. – Бери свой плащ, парень, поехали посмотрим, можешь ли ты так же хорошо обходиться с мечом, как с мячом. – Он засмеялся своему каламбуру.
Во дворе громко заржала лошадь и раздались испуганные крики. Тишину серого дождливого дня разорвал треск досок.
– Милорд! – услышали они отчаянный вопль. – Эта дьявольская лошадь ранила Альфреда!
Николь вскочила, но Гиллиам, опередив ее, уже мчался к двери.
– Назад! Ройя, стоять на месте! Все остальные тоже! – скомандовал он.
Николь отнесла эту команду к слугам, но только не к себе. Она побежала за мужем. Если человек ранен, то без ее помощи не обойтись. Выскочив за дверь, она остановилась.