– Ты думаешь, у меня есть выбор? – Николь произнесла это с таким отчаянием и безнадежностью в голосе, на какие только была способна.
Тильда наклонилась к ней. Снова в ее темных глазах вспыхнули опасные огоньки.
– Мы с тобой убежим, как уже убежали однажды.
Сердце Николь снова заныло. Значит, подруга опять хочет сделать то же, что в ноябре. Она хочет продать ее Хью. Какую цену запросила она на этот раз? Больше всего на свете Николь не хотелось нового предательства со стороны Тильды.
– Не говори глупостей, Тильда. Если я убегу, мой хозяин выследит меня и поймает. Но это не значит, что ты должна сидеть из-за меня в моей тюрьме. Убегай, Тильда, скорее спасайся. – Она хотела, чтобы Тильда вскочила со стула и тут же исчезла, прежде чем с ее губ сорвутся лживые слова.
– Да, обязательно. Но я не оставлю тебя здесь, в этой клетке. Хью до сих пор хочет заполучить тебя, Колетт.
Николь сощурилась от боли, потом прямо и открыто посмотрела на подругу.
– Неужели ты меня так ненавидишь? Ведь именно ты мне говорила, что он хочет посадить меня на цепь, как собаку.
– Да я врала, чтобы оттолкнуть тебя от него, Колетт. А если ты будешь вести себя с ним, как я, слегка заискивая, он будет доволен.
Тильда повернулась на стуле, взяла Николь за плечи. Ее лицо оживилось от наигранного волнения.
– Колетт, это прекрасный выход для тебя. С твоим мужем покончено. Ты должна стать прежней. А после того как Хью сделает тебя вдовой, можешь покончить и с ним. Для всего мира это будет выглядеть как месть за смерть мужа. Потом ты можешь хозяйничать в Эшби. Делать то, о чем всегда мечтала.
– Тильда, я думала, ты любишь Хью. Как же ты можешь говорить о его смерти? – Николь перешла на шепот, подумав о том, что чувствовала бы она, если бы погиб Гиллиам. – Как ты можешь желать смерти любимому мужчине?
Тильда отмахнулась от слов подруги, но обида мелькнула в ее глазах.
– Хью меня бросил. Так чего ради мне беспокоиться о нем? Какая мне разница, что с ним будет? – Тильда прикоснулась к щеке Николь.
– Теперь скажи мне, хочешь ли ты, чтобы я подготовила тебе встречу с Хью?
– Да, я думаю, ты должна это сделать. Устрой ее через пять дней. Мой господин как раз уедет из Эшби по своим делам, – сказала Николь. Каждое слово давалось ей с трудом.
– Ха, а теперь посмотри, как я обхитрю отца. – Тильда презрительно засмеялась. – Пускай сынишка полоумной Мьюриэл заработает несколько монет, отнесет мое послание. А твой господин разрешает тебе лечить деревенских? Ты же их всегда лечила.
Николь кивнула, и подруга продолжила:
– Вот и хорошо. Когда я получу ответ, прикинусь больной, и отец пошлет за тобой.
– Я просто умираю здесь, – сказала Николь, мысленно умоляя Тильду остановиться и ничего не делать. – Но мне надо бежать. – Она быстро вскочила, будучи не в силах дольше находиться в обществе Тильды, боясь расплакаться.
– Я вижу, тебя давит невыносимый груз, – ответила Тильда. – Давай беги, пока тебя не хватились. И пусть мысль о свободе облегчит тебе жизнь в эти дни. – Она схватила Николь за руку. – Я люблю тебя, Колетт, – ласково сказала Тильда.
На глазах Николь выступили слезы.
– И я тебя, Тильда. – Видит Бог, это была истинная правда.
Она выскочила из дома и побежала искать Гиллиама. На его плече она сможет выплакаться и облегчить свое горе.
Была глубокая ночь, но Гиллиам не спал, только слегка задремал. Он тут же открыл глаза, когда на лестнице раздались шаги, и повернулся на бок. Полог кровати был отдернут, тускло горела свеча.
В открывшуюся дверь ворвался воздух, напоенный ароматом цветущих в саду яблонь и груш. Пламя свечи взметнулось, на стенах заплясали причудливые тени. На пороге комнаты стояла Николь, облитая серебристым светом луны. Она плотно закрыла дверь, и сразу все успокоилось: в комнате воцарился прежний полумрак.
Гиллиам наблюдал, как Николь развязывает пояс, снимает с себя платье. Теперь он хорошо понимал, почему жена любит одежду свободного покроя и не выносит никакого стеснения, даже шнуровку. То, как сильно она привязалась к нему, его удивляло. Нет, он совсем не был против. Жена, преданная только ему, поклявшаяся любить его до конца дней, – смел ли он мечтать о таком счастье? А она все это предложила ему сама, Гиллиам никогда не просил ее ни о чем подобном. Он улыбнулся. Что ж, таков характер Николь. Чем меньше у нее просишь, тем больше она дает.
Николь сняла нижнюю рубашку, и он засмотрелся на ее матовую кожу; на холмиках груди цвета слоновой кости залегли тени. Стоило Гиллиаму взглянуть на жену, как его немедленно охватывало желание. Он приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть тонкую, гибкую фигуру Николь.
Она наклонилась и погладила Ройю. Гиллиам услышал глухой стук: его любимица стучала хвостом об пол. Потом огромная собака заскулила от удовольствия. Видимо, Николь почесала ее за ухом. Месяц назад Ройя снова повадилась спать у них в комнате, и Гиллиам не мог решить почему: то ли потому, что Джос теперь играл со щенками, а может, Ройя устала без конца возиться с таким количеством маленьких надоедливых созданий.
Когда Николь снова поднялась на ноги, она почему-то не пошла в постель. Вместо этого она долго смотрела на пламя свечи. В ее неверном свете можно было рассмотреть выражение боли на лице леди Эшби.
– Как дела у Александра? – Гиллиам постарался заговорить как можно спокойнее.
Николь вздрогнула от неожиданности и повернулась к мужу. Ее лицо потемнело от боли.
– Голову собрали просто из кусочков, мальчик весь в синяках. Я посидела с ним. При таких ранах первые часы – самые тяжелые. – Николь через силу улыбнулась. – Как только он выздоровеет, мать, наверное, изобьет его до таких же синяков за то, что он вообще полез за ястребиным яйцом.
Гиллиам тихо рассмеялся.
– Джос отнесся к своему наказанию, как полагается мужчине. Но если с Александром все обошлось, почему ты такая печальная?
Николь отвернулась и наклонила голову.
– Пришел ответ. Все вышло, как мы планировали. Завтра, в середине дня.
– Ага, – тихо и понимающе произнес он. В интонации Гиллиама крылось не только беспокойство за исход встречи с де Окслейдом. Он догадался, что дочь управляющего предала Николь еще раз.
Гиллиам долго смотрел на жену. Если бы это было возможно, он сейчас же отправился бы к дочери Томаса и уговорил ее уйти, прежде чем она совершит предательство. Сердце Николь такое большое, оно вмещает в себя Эшби и всех его обитателей. И это сердце сейчас разбито и нестерпимо болит.
Он встал с постели и обнял ее, прижав к груди. Николь как бы растворилась в муже и, положив голову ему на плечо, отвернулась к окну. Гиллиам поцеловал ее в шею. Когда он прикоснулся к ней губами, Николь подняла руку и погладила пальцами затылок мужа. От ее прикосновения он затрепетал.
Гиллиам поцеловал жену еще раз и, дыша в щеку, спросил:
– Может, расскажешь мне подробнее?
– Сначала люби меня, – прошептала Николь. – Мне надо почувствовать тебя в своих объятиях, прежде чем я расскажу тебе то, что должна рассказать.
Желание обладать ею затмило все остальное. Если он ей нужен для того, чтобы бороться со своей болью, то Николь нужна ему, чтобы почувствовать, как она любит и хочет его. Их тела сплетутся, и опасность, которой угрожает Хью де Окслейд, не коснется их. Они обретут будущее, о котором мечтают.
Пальцы Николь запутались в густых кудрях мужа, она нежно гладила его затылок. Как всегда, эта ласка вызвала дрожь в теле Гиллиама. До Николь он никогда раньше не понимал, как простое прикосновение может поставить мужчину на колени. Волшебное ощущение захлестнуло его. Какое счастье вот так подчиняться любимой женщине!