Скоро Петя перешел на самостоятельную работу, но дружбы с Санниковым не терял. Об одном умалчивал перед ним: что хочет уйти с «Шепинга», маленького, такого же, как у Санникова, поперечно-строгального станка, на которых они работали рядом.
Он часто останавливался у большого фрезерного станка с маркой «ГЗФС» и с завистью поглядывал на фрезеровщика, молодого белобрысого парня с умными серыми глазами. Девушка в башенном кране подавала парню на станок многопудовую болванку. Фрезеровщик принимал ее, подправлял ломиком и закреплял. И через минуту из-под огромной, быстро вращающейся блестящей фрезы, сыпались огненные мотыльки. Искры кружились и падали, потухая.
— Что, нравится? — как-то спросил парень, заметив Петю.
— Ага. А долго надо учиться, чтобы работать на таком станке?
— Да не так… Теорию резания надо знать и допуски…
— А-а… — протянул Петя. — А где этому учат?
— В школе мастеров. Вон объявление, читай.
Петя оглянулся и прочел о 6-месячных курсах, на которые приглашались рабочие, желающие повысить свою квалификацию.
— Уж не метишь ли ты в мастера? — услыхал он вдруг за спиной насмешливый голос Санникова.
Петя смутился.
— Да нет… Куда нам…
— Правильно, — подтвердил Санников. — Пускай грамотные учатся. Мы и так хороши.
«Заладила сорока про Якова, — вдруг озлился Петя. — Хорошо, да не очень». — Он глянул назад, где мелькали огненные бабочки, подумал: «Вот где работа!»
Вечером Петя записался в школу. Чем ближе узнавал Санникова, тем неприятнее тот становился ему. Не любила Санникова и девушка, работавшая на соседнем станке. Звали ее Дусей. И училась она в девятом классе вечерней школы.
Вспомнил, наконец, Петя, где он видел Дусю. На смотре художественной самодеятельности. Группа молодежи исполняла задорную русскую пляску. Одна из девушек плясала особенно хорошо, и то была Дуся.
Он осмелился однажды и спросил:
— Мне, кажется, я видел где-то вас…
Светло-голубые глаза девушки вопросительно посмотрели на него.
— Да? А где же?
— Это же вы танцевали на смотре самодеятельности?
— Да, я! — словно обрадовавшись чему-то, воскликнула Дуся. — Вы тогда были в театре? И что, понравилось?
— Конечно. Здорово вы вертелись… как волчок.
…Когда Петя начал работать самостоятельно, он почувствовал себя свободнее. Но «наука», которую прошел у Санникова, была небольшой, и часто приходилось обращаться за помощью.
Санников в таких случаях всегда говорил:
— Ты ко мне с теорией не подходи. Дуй к грамотеям.
Тогда он спрашивал у Дуси, и она охотно объясняла. Девушка была хороша собой, и у Пети вдруг появилось много вопросов.
— Скоро ты совсем ничего не будешь понимать, — съехидничал как-то Санников.
В последнее время у него всегда было плохое настроение, придирался, ворчал. Но самым страшным в Санникове Петя считал то, что этот безграмотный парень взирал на все с холодным безразличием болотной птицы. Глядя на него, Петя вспоминал, как однажды с отцом возвращались с охоты. К вечеру им попалось болото. Уставшие, они уселись на кочку, отгоняя комаров.
— Папа, смотри, что это? — прошептал Петя, показывая на просвет в осоке.
— А, цапля, — проговорил отец. — Безразличная птица. Никакой жизни в ней. Увидит лягушку, слопает и стоит себе, словно и нет ничего на свете, кроме лягушек.
Точно таким же казался Пете Санников. Кончит станок строгать, вытащит деталь, вставит новую и ждет безмолвно, выставив перед собой ровный и большой козырек кепки, пока опять не подойдет очередь вынимать и вставлять детали.
…Стоял тихий зимний вечер. Купаясь в электрическом свете, падали снежинки. Петя возвращался домой с занятий. Настроение у него было неважное. «Вот, в школе не хотел учиться, а теперь плаваю», — думал он.
— Ты откуда это? — прервал его размышления Санников, словно выросший из-под земли.
— Я… я… из библиотеки, — ответил Петя, пряча тетрадь за спину.
— Чудишь. Из библиотеки с книгами ходят. — Санников покачивался, опираясь на руку девушки.
— Что ты ко всем привязываешься? Идем, — тянула девушка Санникова за руку.
— Обожди. Это кореш мой… Хочет стать мастером. Думаешь, не знаю? Эх… — Санников горестно махнул рукой и пошел прочь.
Петя не нашел, что сказать. Ему почему-то стало жалко приятеля…
— Ой, как вы поздно! — услышал он неожиданно знакомый голос.
Петя обернулся и вздрогнул. Перед ним стояла улыбающаяся Дуся в зимнем пальто, плотно облегавшем ее небольшую фигурку. Снег лежал на плечах, шапочке, меховом воротнике. Минут двадцать прошло, как подруги оставили ее одну здесь, около дворца. На улице было свежо, тихо. Не хотелось идти домой… И еще: почему-то в мыслях был ученик Санникова — Петя.