Очнулась она на ступеньках. Рядом сидел благообразного вида старичок с большим фонарем, болтающимся на веревке на шее. Он мочил носовой платок в молоке, которое растеклось по ступенькам, и прикладывал к разбитой голове девушки.
– Кто вы? – наконец вымолвила она.
– Не бойтесь. Я, конечно? чудище, но исключительно в силу возраста. Меня зовут Иван Николаевич. Я – доктор, психиатр.
Его голос действовал успокаивающе, и Арина, нащупав в кармане трясущей рукой фонарик, включила его и направила на спасителя. Иван Николаевич непроизвольно сморщился.
– А где гоблин?
– Не волнуйтесь, он убежал.
– Как же вы справились с ним?
Иван Николаевич с явной любовью покрутил перед собой старинной тростью.
– Фехтование. Звучит так же архаично, как капитализм, однако выручало меня не раз. В молодости я был чемпионом Европы по савату. Это французский бокс, которым владели аристократы. Оскар Уайльд, например.
– Надо же… Спасибо вам огромное. Если бы не вы с этой палкой, он бы меня убил. У нас в отделе совсем недавно погибла одна сотрудница. Гоблин перерезал ей горло около двери подъезда. Никто из соседей даже не выглянул в окно. Вы – настоящий герой. Я о таких, как вы, только читала. В ГКЦ иностранные расшифровки не очень любят, но мне они нравятся. Там есть такой персонаж, все время спасающий мир, – Брюс Уиллис. Отважный и немного циничный. Наверное, в прошлом таких мужчин было много. Ой, простите, я не представилась. Меня зовут Арина.
– Я знаю, Ариночка. Дело в том, что я шел именно к вам. Простите, что нагрянул среди ночи, но я пришел по делу, не терпящему промедления. Я принес некоторые важные для мировой истории видеоматериалы. И я не мог прийти, как бы это сказать… официально… потому что, несмотря на важность миссии, это дело глубоко личное. Я пришел именно к вам, потому что имел честь несколько раз встречаться с вашей матушкой. Но вы еще были совсем малышкой и, конечно же, меня не помните. Вот смотрите, я даже фото захватил, чтобы вы мне поверили.
Психиатр поднес к фонарю фотографию, на которой он и Аринина мама сидели за столом. Он улыбался, а мама была непривычно хмурая и озабоченная. Впрочем, она никогда не любила фотографироваться. Считала, что слишком неестественно получается.
Арина, наконец, смогла унять дрожь и успокоиться.
– Пойдемте ко мне, я угощу вас молоком с бутербродами. Молока, правда, теперь уже нет…
– Спасибо, спасибо. Если вы не против, у меня есть кофеек в термосе. Я не знал, во сколько вы придете, и захватил на всякий случай с собой небольшой ужин.
Старичок засеменил за девушкой вверх по крутой лестнице. Арина услышала, как рядом соседи Дрелькины аккуратно прикрыли дверь. Дескать, жива осталась, и ладно. Это была та самая пара не любимых Ариной жлобов, которая воровала у нее молоко. Войдя на кухню, девушка первым делом развела огонь. Для этого в печке у нее уже были аккуратно сложены шалашиком дрова. Ей крупно повезло, потому что она жила в старом доме, где в начале XX века была печка. Потом, когда у всех появился газ и централизованное отопление, печку накрыли скатертью и использовали как стол на кухне. Теперь же дымоход снова расчистили, и зимой печка стала для Арины лучшим другом и спасителем. Ведь многие жители грелись по ночам у костров, настолько невыносимо было оставаться в стылых панельных домах. Другим счастливым обстоятельством в жизни девушки стало то, что в прошлом веке в старых домах часто невозможно было по техническим причинам развести коммуникации, и поэтому ванна находилась прямо на кухне. Мама рассказывала, что кухня-ванная всегда была предметом их семейного юмора – можно одновременно мыться и жарить яичницу. Теперь же ванна на кухне стала объектом всеобщей зависти. Этого позволить себе не мог практически никто. Ну, разве что полицаи из Энергии Горячей Воды. Отопления в городе не было. Раз в неделю в городской бане бывал «день чистоты», и если ты не занимал очередь с ночи, то шансов поплескаться в теплом душе не оставалось совсем.
Старичок порывался помочь Арине с ужином, но она усадила его в продавленное кожаное кресло и стала проворно суетиться по хозяйству. Она быстро сделала бутерброды с сыром, налила из термоса кофе и придвинула угощение на столике поближе к печке. Старичок довольно жмурился и потягивал из пиалки горячий напиток.
– Эх, деточка, что с миром стало. Как в блокаду живем. У меня бабка в блокаду была твоих лет. Точно так же одна бегала по пустому городу в худеньком пальтишке… Ээх.
– Ну что вы, в блокаду, говорят, люди друг друга ели… Умирали от голода. А сейчас есть выбор. Если голодаешь – поезжай в коммуну, возделывай землю или свой огород заведи. Разве нет?