мере, не все мы превратились в тварей, надежда есть... Наблюдатель в лице меня жив, а это уже что-то. Спектакль лично для меня? Возможно, но когда опустят занавес? Где закулисье? Хватит уже этих фокусов! Раны на моих ладонях реальны, кровь-то настоящая! Честно говоря, я уже устал бороться. Повидал немало монстров: убегал от Программиста, в которого вгрызся его же ноутбук; улепётывал от трёх блондинок наших, которые срослись точно сиамские близнецы плечами, а в их длиннющих руках, вывернутых назад, - всякие цепи с крюками, мясные тесаки и топоры; отбивался от глаз Гимнастки, которые на торчащих во все стороны иголках катаются повсюду, разведывая территорию, чтобы потом остальное тело прикатилось на прутьях изгороди нанизать тебя; с Фотографом через зеркала, конечно, бился - точнее с собственными копиями; а ещё гнойный Тимофей, опарышевый Олег, пианистка Наташа, полтергейст Андрей... Теперь я прятался в какой-то кладовке, которая вот-вот собиралась схлопнуться. Вывернуться наизнанку. Вот, что происходит с этим домом. Здесь всё выворачивается. Даже люди, умирая, выворачиваются органами наружу (как шестеро кавказцев срослись и вывернулись наизнанку острыми костями, Развёрстый Дракон, ё-маё). Не все, но многие. Сумасшествие, да и только. Никакой логики. И выхода не видать. Дом вывернулся и обратился всем собою сам в себя. Вещь в себе, блин. Хотя Кант совсем не это имел в виду. После стычки с глазами Гимнастки я теперь баюкаю израненные руки. Не так-то просто было отбросить эти комочки куда-нибудь, когда они взбираются по тебе, норовя выколоть глаза. Цепляются за кожу, за одежду, умеют расслаблять иглы, делая их усиками, а потом снова превращают в прочные шипы... Но вот - проблеск надежды. Нормальный человеческий голос в коридоре. - Есть кто-нибудь живой, ****ь? - покрикивает Егор. Я отвечаю ему и осторожно выбираюсь наружу. Товарищ стоит с торшером наперевес, хмурится. Пытается распознать во мне монстра. Голова его измазана чем-то тёмным, от него исходит сильная вонь. - Ты что, по канализации лазал? - Типа того. Ты как, нормально? - Живой пока. - Вот и хорошо. Наконец-то, хоть кто-то живой нашёлся, сука. Я думал, уже один на этой ****ской Карусели. Манерный наш Егор разматерился, описывая свои похождения. Я его понимаю, хотя непривычно слышать столько матов с его стороны. Прилежный такой ученик, всегда в костюме, с галстуком, в очках. Конечно, я знал, что он в дурном районе вырос, да и качался парень активно, кикбоксингом занимался, лысая голова в шрамах... Но обычно вёл себя очень спокойно, благородно и этично, особенно с девушками. Вот и сейчас описывает, как наших спасал, жизнью рискуя, но едва сам уцелел. - Ты говоришь... с Медведевой выживал вместе? - Да, сучка многим тварям дала прикурить. Ты ж её знаешь, бой-бабу. Старосту нашу. Вот только всё равно раздраконили её. Упала Медведева в коморку, где Полтергей этот сраный был, который осколками стекла управляет. ****илась с ним долго, но он её одолел, конечно. Я ничем не мог помочь сверху. Обежал полздания, спешил к ней, а Полтергея уже не видать и на месте её трупа торшер ****ый стоит... Я потом только понял, что это и есть Медведка теперь... Но в отличие от остальных она ублюдошной тварью не стала, наоборот, помогает теперь с чудищами бороться... *** его знает почему. Как-то не верится. Ни в гибель Медведевой, ни в то, что обыкновенный светильник какой-то суперсилой обладает. Может, у Егора уже крыша поехала? Взахлёб описывает то, как торшер спасал ему жизнь. - ...Эта Ванина ***ня меня говном накачивает, а я просто роняю торшер. Так и надо было сразу поступить, запамятовал. Медведка молодец, своё дело знает. Когда на неё не смотришь - а я и не мог тогда - она расхуячивает врагов за секунду! Дважды уже выручила. От кинокритика злоебучего и от Астматика, харкающего кислотой... - Жесть, - говорю я, хотя всё равно не верю. Ну не могла Медведева погибнуть, не могла! Только не она! - Тихо, ****ь! Слышишь? Женский визг вдали, действительно. - Кто-то кричит там. Пошли-пошли! - Вряд ли уже поможем, раз кричит... - Ну ты ссыкло, Ян! Соберись, нытик ***в! По дороге к душевой комнате натыкаемся на Программиста-Крокодила. Помню, как ему пальцы сначала отгрыз ноутбук, ровно в полночь, когда всё началось. Теперь компьютер вгрызся в его тело, до пупка, лишив головы и грудной клетки. Клацает образовавшейся пастью, а торчащие осколки костей - как зубы. Ещё провода всякие от него тянутся. Оголённые на концах. Сами по себе двигаются, словно змеи Медузы Горгоны. Вот и теперь обвивают меня, тычут в кожу медью... Вижу, как шнур с вилкой на конце приближается к розетке, проплывающей по стене. - Сейчас током ёбнет, Ян! - кричит Егор. И бросает в Крокодила торшер. Абажур сбивается набок, программиста это тормозит, тот рычит, запутавшись. Но вилка продолжает тянуться к розетке... - Зажмурься, нахуй! Зажмурься скорее! Медведка его за****ит! - Сам уже стоит, псих, закрыв глаза руками. Не-е, я так тупить не буду. Не верю в чудеса. Хватаюсь за провода, впившиеся в кожу, с усилием отстраняю их от себя. Ток пошёл - искрятся окончания. Свожу их вместе. В мстительном порыве. Треск! Загорается ноутбук, а вместе с ним и торшер, и сам программист. Хрипит от боли, извивается, дёргается. Покончено с ним. - Горит твой светильник! - говорю я. - Вот какого ***? - Егор в бешенстве. - Чуть не сдохли из-за тебя! Я же сказал - зажмурься! Он прикладывает свою грязную руку к моим глазам, не давая смотреть. Потом убирает. И я вижу, что торшер уже стоит посреди коридора не объятый пламенем, будто новенький. - Я же говорил, ****ь! Она теперь волшебная нахуй! - Да уж, - бормочу я. Логики в этом доме не сыскать.