Окружающие считали меня страшно ленивой, потому что элементарная поездка в центр города была для меня экстремальным событием, для которого нужно было долго собираться с духом. Между тем движение в лесу под рюкзаком совершенно не утомляло меня: ведь там не было ни, избытка людей, ни антропогенных предметов. Правда, чтобы попасть из мегаполиса в лес, нужно было сперва потратить три часа в ужасающей сверхконцентрации и того, и другого. Поэтому даже эвакуация за город на выходные отравлялась отвратительным предвкушением шестичасовой (туда и обратно) борьбы с собой и со страхом. Длительные походы позволяли немного отдохнуть, но они, увы, случались не каждый день: нужно ведь было еще заработать на них деньги.
Вы вправе диагностировать у меня упадок культуры, потому что я искренне не люблю музеи, театры, историческую архитектуру и прочие прелести урбанистической эстетики. Ненавидите ли вы театр так, как ненавижу его я? Вряд ли. Потратить пять часов социальных мучений на дорогу в театр/пребывание в нем ради наблюдения за кем-то на сцене? Самое смешное, что потом я должна еще и испытать чувство вины за то, что мне не хочется им аплодировать, а мне никогда не хочется. Зато в деревне, во время еженедельных поездок за продуктами в райцентр, я стала увлеченным киноманом (правда, исключительно в жанрах провинциального проката – то есть голливудских блокбастеров). Потому что здесь на сеансы ходят не более 10 человек: концентрация, посильная для моего душевного здоровья.
Извините, что об одиночестве
Да, эта тема – наипошлейшее из всего, что можно придумать. Жаловаться на одиночество нелепо, потому что человек по определению одинок. Его производят на свет для будущего одиночества, и не спрашивают, хочет ли он этого. Что поделаешь: всем матерям нужен эрзац смысла жизни, который дают дети; он нужен и мне. Я ведь тоже не спрашивала своих детей до их рождения, хотят ли они в будущем ввергаться в бесконечный кризис среднего возраста, который начинается с 30-40 лет и больше уже не заканчивается. Мужчинам переносить его проще (так мне кажется, но, может, я ошибаюсь?) и я нередко тешу себя грезами о перевоплощении в мужское тело, пусть и самое заурядное и вовсе не молодое, как, впрочем, и мое. Но женщины среднего возраста и старше объективно не нужны обществу! В этом нет никакой драмы, это биология: они действительно уже выполнили свое природное предназначение, и существуют лишь потому, что им некуда деваться, а медицинские успехи ХХ веки продлили их ненужную жизнь до пределов абсурда. Опять-таки, не подумайте чего: я очень люблю своих детей, и они любят меня, но вместе с тем они прекрасно без меня обойдутся. И весь мир тоже обойдется. Как и без каждого из нас.
Так вот, в деревне одиночество переживается несказанно легче, чем в городе. Есть даже мнение, что современный человек страдает не от одиночества в прежнем смысле слова (то есть объективного отсутствия двуногих собратьев, что в наше время можно вкусить разве что в одиночном тюремном заключении), а конкретно от городского одиночества. Это новое понятие, связанное с ощущением контраста между изобилием людей вокруг и количеством их внимания непосредственно к нашей персоне. То есть человек видит каждый день огромную толпу и спрашивает себя: их так много, почему же мне не достается хотя бы сотой доли в качестве друзей? На самом деле реальный уровень его общения вполне может находиться в пределах психологической нормы. Но количество соседей по мегаполису нереалистично повышает стандарт социальной востребованности. Кажется, что у каждого из встреченных в транспорте людей – огромный круг общения, что все эти нарядные, довольные жизнью мужчины и женщины купаются в дружбе и любви, и только ты один отлучен от праздника жизни. При этом никакого праздника нет, а есть лишь мои неоправданные ожидания.
В нашей деревне населением 150 человек контраста между количеством людей и количеством общения обычно не наблюдается, поэтому и такого чувства одиночества, как в городе, быть не может. Более того: когда я сюда приехала, интенсивность моего общения выросла. По пути на работу и с работы нужно со всеми поздороваться; да и чисто хозяйственные заботы заставляют общаться – в таком маленьком коллективе все друг от друга зависят. Тут, как правило, стоит другая проблема: не «переобщаться», то есть защитить свое внутреннее пространство в условиях, когда все друг друга знают и каждый двор на виду. На этот счет существует деревенский этикет, не позволяющий, например, без приглашения заходить в дом или во двор к соседу: требуется сперва позвонить, благо что мобильные телефоны есть у всех. Это к слову о еще одном городском мифе, что деревня – это где «все друг к другу ходят в гости, где нет зависти и злости». Перечисленные негативные эмоции в деревне представлены в стандартных пропорциях, а вот частную жизнь здесь уважают больше, чем в переполненном людьми городе. В любом случае, проблема одиночества здесь стоит не очень остро.