— Вы превращаетесь в сороку? — спрашивает Ванесса, отворачиваясь, чтобы рассмотреть что-то более интересное и новое. — Или это приступ до сего дня не проявлявшейся в вас сентиментальности?
Итан улыбается. Почти бездумно, будто делал это столько раз, что уже не нуждается осмыслении, чтобы повторить этот жест, достаёт что-то из-под рубашки. Это старый медальон, ничего особенного, старомодная пластинка с местом для того, чтобы выгравировать лик святого.
Она наблюдает с расстояния, и если бы не знала лучше, то подумала бы, что в углах глаз собираются слёзы.
— Что-то вроде того, — произносит Итан, проводя большим пальцем по медальону.
Их покупка завёрнута, их сделка завершена, и пара отступает от прилавка, вновь переплетает руки и удаляется вниз по улице. Она наблюдает за ними, её глаза прикованы к Итану, улыбающемуся и смеющемуся. Она не может описать точно, почему, но чувствует практически нестерпимое желание последовать за ним, потребовать его внимания, закричать, что она жива и реальна, рассказать, как скучала по нему, обвить руками его шею и поцеловать его, почувствовать пульс жизни в его губах и говорить о…
— Любви, — шепчет она.