- Теперь ты понял, за что? - Да. - Борис Вадимыч молчит, потом ему приходит в голову мысль. Скажите, а с тех пор, как Он ушел, хоть одна душа попала в рай? - Да, их довольно много. Это те, кто у вас причислен к лику святых. Ты готов? - Да. Нет... Не знаю. - Ну чтож, отправляйся в ад! Борис Вадимыч почувствовал, что он проваливается в бездну. - Стойте! - голос рвет тьму - это голос одного из четырнадцати. Погодите, послушайте, что я придумал. Борис Вадимыч зависает. Под ним бездна, над ним бездна, вокруг него тоже бездна. - В конце концов, так не интересно, - звучит голос. - Скольких мы туда уже отправили? Скольких отправим? И этот тоже туда попадет, но сначала пусть попробует вести праведный образ жизни. Если у него получится, то мы отправим его в рай. - А если у него действительно получится? - У него не получится, во всяком случае я сомневаюсь. Пусть вернется к жизни другим человеком с другой судьбой. Пусть попробует. Пусть делает добро. - Ха-ха-ха, - это заливается второй, его голос Борис Вадимыч уже знает. - А что, это идея. Давайте поиграем, только оболочку для него подберу я. Борис Вадимыч продолжает падать, он летит вниз, в бездну, во тьму.
Он приходит в себя, поднимает голову. Он лежит на газоне весь грязный и оборванный, на опухшей роже недельная щетина. Он встает, отряхивается. Голова раскалывается, во рту - пустыня Сахара, в горле комок, подпирает тошнота, его всего трясет мелкой дрожью. Он сплевывает, ветер подхватывает плевок и возвращает ему в рожу. Он смахивает свои собственные слюни рукавом, и начинает медленно идти к дороге. - О, Господи, всю жизнь пью, но чтоб такое приснилось... Надо завязывать. Ч-черт! Делать добрые дела? Надо бы сделать доброе дело пойти опохмелиться, - он роется в карманах, в одном он находит дырку, в другом - мелкую купюру. - Да, этого на доброе дело не хватит. Он останавливается, заходится в кашле, снова бредет шаткой нетвердой походкой, выползает на дорогу. Вокруг него город, над ним облака. Облака несутся по небу бесконечной стеной, сменяются тучами. Начинается дождь, хлещет по щекам, но он не замечает дождя.
Тучи сталкиваются, полыхает молния, но вместо грома гремит смех. Они играют, им весело. Они резвятся, как дети в песочнице. Они играют в войну и в мир, они убивают и воскрешают, для того, чтобы потом опять убить. Они распоряжаются судьбами своих игрушек с детской непосредственностью. Они распоряжаются судьбами всего мира.