Отдохнули в постелях, вкусно поели – и на торг. Тут купец был в своей стихии: выбирая лошадей, седла и упряжь, дотошно все рассматривал и торговался и в итоге изрядно сбил цену. Кошель мой здорово похудел, но кони были нужны.
Вечером следующего дня мы уже были во Владимире. На постоялом дворе купца знали, отвели приличную комнату, постели с пуховыми перинами вместо обычных матрасов с соломой. Уже засыпая, купец пробормотал:
– Не ошибся я в тебе, паря. Воин ты знатный. Надо думать – не на последних местах в дружине был.
– А то! У меня даже перстень государев есть, в награду получил, – не удержался я.
Сон у купца сразу пропал, он сел в постели:
– Покажи!
Я вытащил золотой перстень с квадратным бриллиантом, протянул купцу. Он вдоволь полюбовался, примерил на свой палец, вернул.
– А что это там у тебя еще в кошеле блеснуло?
– Еще один подарок.
Я вытащил золотой перстень со сверкающим в лучах светильника изумрудом. Купец внимательно его осмотрел, кинул на меня подозрительный взгляд.
– Я знаю его хозяина. Ты его убил?
– Что у тебя на уме одни гадости? Я же сказал – подарили.
– Кто? – Купец вперился в меня взглядом.
– Купец Святослав Карпов. Доволен?
– Да, его перстень, видел его не раз. Ценил он его, никому не продавал, хоть и просили.
– Дочку я его, Любаву, от разбойничьего плена спас, вот и отдарился.
– Заслужил, стало быть. А где же вы свиделись?
– На Муромском тракте, в Хлынов он с обозом ехал, на смотрины.
– Гляди-ка! – Взмахнул по-бабьи руками купец. – На смотрины! А к кому?
– Не сказал Святослав.
– Чего же он – по Муромскому тракту? Глухие места там, недобрая слава у дороги той.
– Обошлось ведь. Давай спать, в дорогу завтра.
Купец улегся, но долго ворочался, не в силах уснуть. Меня сон сморил быстрее.
За четыре дня, погоняя лошадей, мы добрались до Нижнего. Увидев городские стены, купец привстал на стременах и заорал:
– Дома!
– Что же ты людей пугаешь?
– Дома ведь, своих увидеть хочется, давно не видел, с лета.
Мы миновали посады, городские ворота. На улицах купца узнавали, чинно раскланивались. Купец кидал на меня быстрые взгляды – видел ли я, что с ним раскланиваются зажиточные горожане, оценил ли по достоинству?
Вот и дом купеческий. Именно дом, а не изба. Первый этаж из камня, второй – из толстенных бревен. Боюсь ошибиться, но, по-моему, из лиственницы. Коли так – сто лет простоит. Добротный дом.
Отворив ворота, купец заорал:
– Эй, кто там? Прими коней, хозяин возвернулся!
Из разных дверей высыпали слуги, взяли коней под уздцы, помогли Ивану слезть с седла. Он бы и сам мог, но это – проявление уважения к хозяину. На крыльцо выбежала запыхавшаяся жена, в руке – корец со сбитнем; сбежала по ступенькам, поклонилась до земли, поднесла корец мужу.
– Не мне давай, Лукерья! Гость у нас знатный, коему жизнью обязан. Ему поперва.
Лукерья поклонилась и протянула корец мне.
– Ох, хорош сбитень. Пряный, пьянящий! – Я выпил до дна и перевернул, показывая, что он пуст и я не держу на хозяина зла.
Лукерья бросилась мужу на шею. Из дверей посыпалась детвора, облепили Ивана. Шум стоял – как в школе на перемене.
Ивана и меня провели в дом, в горницу.
Пока жена расспрашивала, что случилось, прислуга носила в трапезную угощение. Купец описывал мои «подвиги», не стесняясь. Стычка в корчме выглядела как бой с многократно превосходящими силами противника, а схватка с компанией недоумков за околицей села – как мамаево побоище. Я аж сам заслушался, ей-богу: не был бы участником – поверил бы.
Лукерья бросала на меня восхищенные взгляды. Вот уж не думал, что Иван такой краснобай. К чему бы такое красноречие? Не хотел ли он прикрыть свое ограбление и потерю денег тяжкими невзгодами, выпавшими на его долю? Ранения у него и впрямь были серьезные, если бы не моя помощь – умер бы точно. Купец будто прочитал мои мысли, оголился по пояс, показывая едва поджившие шрамы на животе и плече. Лукерья залилась слезами.
– Ну – будет, будет, перестань слезы лить. Видишь – живой, что оплакиваешь? Свечку в церкви поставить надобно за спасение живота, да не одну. Юрия благодарить надо, ему жизнью обязан, к тому же и денег ему должен.
Прислуга оповестила, что стол готов. Мы перешли в трапезную. И когда они только успели собрать такой стол? У меня глаза разбежались, слюнки потекли. Икра черная и красная, копченый угорь, балык осетровый, куры вареные и жареные, пироги с разной начинкой, и еще бог знает чего. Ну и понятное дело – кувшины, большие и маленькие, с вином, пивом, квасом – на любой вкус. Видя мою ошарашенную физиономию, купец самодовольно потер руки: