– Семьдесят семь? – как заведенная, повторила я. – Да мы все сгорим, – я глупо хихикнула.
– Двадцать пять по-нашему, – услужливо подсказал кто-то в соседнем ряду.
– Спасибо, – кивнула я, как китайский болванчик.
Вокруг розовый кисель. В Америке не знают, что такое кисель. Значит, желе. Желе знают? Розовое желе. Я прыснула. Кто-то из пассажиров поспешил отойти подальше. Чемодан катался на ленте. Как же ухитриться его поймать? Или это не мой чемодан? Ух, какой тяжелый. Кто-то помог.
– Спасибо. – «Все-таки мир не без добрых людей и не без злых. Смешно».
Кто-то подхватил чемодан. Рыжий паренек. Или не рыжий.
– Привет, – я помахала рукой, расплывшись в улыбке чеширского кота.
Он что-то забубнил, назвал меня по имени, подхватил за локоток. «Может, я феминистка», – возмущенно подумала я. Усадил меня в такси, какой самонадеянный. «Кажется, меня хотят похитить».
– Help! – что есть мочи заорала я.
Очнулась я в кровати. В чужой. В одном белье. Голова трещала и грозила лопнуть. Во рту пустыня Сахара. Душно. Я стянула простыню. За окном смеркалось, трещали цикады. «Сейчас меня будут похищать, – я зачем-то зажмурилась. – Вот дура, меня уже похитили. Значит, убивать». Пролетающие за окном машины заливали комнату светом. Убивать никто не приходил. Надоело ждать. Я села на кровати, держась за голову, включила лампу на прикроватной тумбочке. Возле кровати стоял чемодан. Я натянула на голову первое попавшееся платье, черное в красные розочки, сунула ноги в балетки. «Блин, как я в них летела?» Стельки топорщились. Я с трудом наклонилась и вытащила из-под каждой копию паспорта, зашвырнула бесполезные бумажки в чемодан. Мамин дурацкий совет, насмотрелась детективных сериалов. Видимо, придется отправляться на поиски убивцев самой. «Нет, ну все приходится делать самостоятельно. Даже убить не могут по-человечески. Что за время?» Я поплелась к двери, нажала на ручку, боязливо выглянула в коридор. Никого. Холл застелен ковровым покрытием, как в гостинице. Зато шагов не слышно. Никем не замеченная, благополучно добралась до лестницы, спустилась в большой холл. Весь дом погружен в темноту. Как будто про меня забыли. Стало даже немного обидно. Я миновала холл. «Судя по столу со стульями, это столовая. Значит, рядом должна быть кухня. Мисс Марпл, блин». Ага, дверь из столовой вела на кухню. На фоне пламенеющего заката выделялся женский силуэт. Дама курила, выпуская струю дыма в окно. Невысокая, с мальчишеской фигурой и военной выправкой.
– Дурацкая привычка, никак не могу избавиться, – низкий голос с хрипотцой без намека на акцент. Она даже не повернулась. Мне оставалось любоваться на ее спину.
– Можно воды? – взмолилась я.
– Конечно, стакан на раковине.
Я налила полный стакан и залпом выпила. «Пить воду из-под крана? Привычка, оставшаяся от жизни в России? Как одна из версий».
– Наркоманка? – вдруг спросила она. – Спала восемь часов.
– Летать боюсь, – призналась я.
– Понятно. Меня Эстер зовут, – представилась она. – Я мать Стива.
– Оля, – пискнула я. «Эстер? Что-то подсказывало мне, что Эстер вовсе не Эстер. Я уже думаю, как в дешевых сериалах про доблестную отечественную милицию. Или полицию? Какая разница, «хрен редьки не слаще», – как любит выражаться мама. Мама! Надо позвонить маме! Она уже, наверное, с ума сошла от беспокойства».
Эстер тщательно затушила сигарету в стоявшей на подоконнике пепельнице, схватилась за прислоненную к стене трость, тяжело опираясь, направилась к столу.
– Есть хочешь? – она села за стол, отложив трость и вытянув больную ногу. – Я кивнула. – Сандвичи в холодильнике.
Пока я шла к холодильнику, чувствовала на себе оценивающий взгляд.
– Можно я свет включу?
Она царственно кивнула. Я включила свет и села за стол, напротив хозяйки. Есть под цепким взглядом Эстер было некомфортно, но голод пересилил. Мы молча смотрели друг на друга. Она давала мне возможность насытиться. Я не без интереса изучала визави. Эстер была женщиной без возраста. Высокий покатый лоб, умный цепкий взгляд карих навыкате глаз, орлиный нос, тонкие губы. Вьющиеся мелким бесом некогда темные волосы с проседью, небрежно схваченные резинкой. Мужская белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей открывает длинную шею. Унизанные перстнями натруженные руки с сильно выступающими венами покоятся на столе. «Еврейка. Умная. Величественная». Тут же родилось прозвище – Королевишна.
– А где Стив? – нарушила я молчание.
– Стив придет поздно, работы много.
«Хотелось бы верить».
Спать совершенно не хотелось. Набрала маму. Сквозь всхлипы, как могла, объяснила, что все хорошо. Долетела нормально. Таблеток перебрала. «Проснулась, гипс». Стив – чудесный. Сразу же познакомил с мамой. Мама тоже чудесная. Дом? О, дом – сказка. Американская мечта. Большой, стильный, современный. Какая у Стива машина? «А пес ее знает». Большая машина. Ну да, все американцы любят большие машины. «Миром рулят стереотипы». Прислать фото? Так темно на улице. Завтра обязательно. Какой из себя Стив? «Час от часу не легче». Красивый. Зубы? «В рот не заглядывала, я же не стоматолог и не работорговец». Зубы – белые. Ну да, в Америке отличные дантисты, не то, что у нас. Я громко зевнула. Да, устала. Долго спала? Так еще хочу. «Фу, как будто марафон пробежала. Интересно, у всех мамы такие дотошные?»