И ему стало очень скучно.
-- О. ректор, -- мягко сказал он, -- я так устал и так занят... В чем дело?
Ректор сквозь очки строго взглянул в лицо владыке и с теноровых высот бросился в пучину баса:
-- Мастерскую необходимо закрыть!
Владыка откинулся в кресле и чуть заметная краска появилась на его щеках.
-- Какую? Художественную?
-- Да, владыко, -- ответил ректор не допускающим возражения тоном.
И, так как владыка молча смотрел на него, он продолжал:
-- Вторично осмеливаюсь поставить вам на вид, преосвященнейший владыко, что тлетворная светскость проникает через все поры заведения и поощрять это неблагоразумно. Воспитанники интересуются только живописью светскою, чему способствует и рекомендованный вами художник. Из шестнадцати воспитанников лишь двое рисуют картины содержания религиозного: один -- лик Христа на плате, другой -- Богоматерь, да и то Рафаэля.
-- Худого в том не могу видеть, о. ректор, -- прервал владыка, -- это ведь первые ученические опыты, а хорошие картины лишь способствуют развитию вкуса. Рафаэль, говорите... да, ведь, дай Боже, чтобы наша среда выдвинула столь же высоких талантами творцов, какие были когда-то в римской церкви!
-- Но, преосвященнейший владыко, -- опять понесся в небеса ректор, -- повторяю: это лишь исключение, остальные же увлечены живописью светской. А к чему приводит это, уж можете судить по следующему факту: недавно исключенный воспитанник...
-- Невзоров? -- встрепенулся владыка.
-- Да. Так вот он был мною застигнут, когда... когда рисовал... -- Тут ректор погрузился в бездны баса и почти прогудел, склонясь к владыке: -- Фею!
-- Так что же? -- как бы удивился владыка.
-- Да ведь это же, -- возмутился ректор и слегка взмахнул руками, -- обнаженная женщина!
Владыка подавил улыбку и взглянул за окна на бьющиеся у самых стекол ветви.
-- Конечно, -- сказал он неопределенно и как бы покорно, -- к этому следует отнестись с осуждением... если плох оригинал. С чьей картины он рисовал?
-- Не знаю, владыко... и знать не хочу!
-- Но ведь воспитанники ваши, о. ректор, не готовятся к званию монашескому и каждый из них встретит в жизни женщину, не на картине только, но живую. Ведь и к святому Антонию являлись... обнаженные женщины. Чтобы бороться со злом, надо его знать, чтобы не принять за него и доброе. К тому же искусство показывает в обнаженности -- красоту, сотворенную Богом, а красота развращать не может.
Ректор, через очки, удивленно взглянул на епископа, но тот смотрел не на него, а за окно, в серые сумерки дня.
-- Да, бедный мальчик и пострадал за это, -- тихо добавил он.
-- Не за это, владыко, -- резко сказал ректор, -- а за результаты этого. Нравственный облик Невзорова в совершенстве обрисовался перед нами, когда в ящике его были найдены книги антирелигиозного содержания, а также к бунту и ниспровержению призывающие брошюры. Тогда же, как вы помните, мы были принуждены исключить его по единогласному постановлению совета и передать власти жандармской...
-- Помню, -- сказал владыка тихо и уже холодно, -- это было без меня... когда я уезжал. Не могу вам забыть этого, о. ректор. Надо было подождать меня.
-- Но не мог же я, владыко, рисковать!
-- Чем? -- прямо в лицо ему взглянул владыка.
-- Репутацией заведения и своим положением.
-- Ах, -- воскликнул владыка и уж в голосе его прозвучало презрение, -- неужели у всех только земное на уме!
-- Мы все, владыко, на земле делаем земное... для небесного.
-- Христос, -- сухо сказал владыка, -- поступал иначе. Он не думал о своем благополучии.
И владыка встал.
-- Мастерская останется в том виде, как она есть, -- сказал он, -- не нахожу мотивы для ее закрытия достаточными.
-- Но, владыко...
-- Что?
-- Тогда хоть позвольте пригласить в наставники иконописца- монаха.
-- И на это согласиться не могу, нужен настоящий художник. Я Грязнова знаю лично. Это хороший художник и хороший человек... хотя и опустившийся. Не будем больше говорить об этом.