-- Нет, жаловаться не могу. Но очень глухой.
-- Я вас не понимаю, -- тихо промолвил владыка.
Священник потупился.
-- Мне обещали.
-- Кто? Зачем?
Священник молчал и постепенно лицо его становилось таким же огненным, как и волосы на его голове.
-- Я вас не понимаю, -- повторил владыка, пытливо вглядываясь в его лицо, -- многосемейные иереи ищут богатых приходов, им надо воспитывать детей... а вы? Что руководит вами? Не могу же я думать, что... любостяжание?
Священник молчал.
-- Бог не дал вам детей и с ними и заботы житейской. Значит, вы свободны в жизни своей и пути служения Господу открыты перед вами.
Он уже заговорил мягче:
-- Служите ли вы ему?
-- Служу... по мере сил.
-- Но как? Может быть, я не понял вас, и вами руководят высшие цели в перемене места служения?
Священник молчал и лицо его ничего не выражало, лишь продолжало оставаться огненно-красным, словно вся кровь прилила к нему и не могла отлить.
-- Ответьте!!!
Священник еще помолчал и раза два двинул челюстями, словно стараясь сказать что-то из того, что он думал, но снова заговорил механические и тягучие слова:
-- Мне обещали Ивановский приход, еще когда я посвящался в иереи.
-- Кто?
-- Прежний епископ.
-- Но почему?
Священник опять замолчал и лицо его по-прежнему ничего не выражало. Владыка грозно нахмурился.
-- Ступайте, -- резко сказал он, -- не дам вам прихода!
Но тут все лицо священника задергалось, словно стараясь выйти из механической неподвижности своей, и священник со странным стуком колен повалился на пол и припал рыжей головою своей к ноге владыки.
-- Владыко святый, -- заговорил он каким-то совершенно другим голосом, -- дайте мне этот приход... дайте! Не губите меня, владыко святый!
И, не давая владыке сказать слово, утратив всю механическую неподвижность лица своего, он продолжал говорить горячо, страстно, порывисто, вкось и вкривь соединяя слова, поднимал к владыке испуганные глаза и все нелепое, кирпичное лицо свое.
-- Я солгал... мне никто не обещал. А я... не могу. Это надо! Дайте, владыко, дайте мне его! У меня... матушка... жена... Я люблю ее, владыко... что ж делать мне? Люблю ее, люблю... владыко святый! Глухое место Богдановка-то... гиблый приход... шесть лет... мордва! Она молодая... плачет и тоскует... она не может... она уйдет, владыко святый. Татары... Господи! Мне бы так... А она... не виновата. Уйдет, владыко святый! Дайте, дайте мне его! Я такой же священник... как все. Я все могу! Только бы ей... там хорошо ей будет, весело будет. Дайте мне его... владыко святый!
Он колотился о пол рыжей головою.
-- Как все... я, как все, -- повторял он, -- разве хуже я других? Им-то все равно, а мне... А я просить не умею. Владыко, дайте... дайте мне его! Она говорит: -- тюрьма! А разве я... Я вам как на духу... святителю моему...
Речь его потеряла свою тягучесть и владыка видел, что тайное его вскрылось перед ним. И было только это. И не видел он другого. И понимал, что тут также бесполезны вопросы... путь этого человека -- как путь других и заботы его -- земные. Он сам был когда-то священником, имел жену и детей, и понимал этого человека, понимал драму души его. Но драма эта была земная, как у всех, и не видел он в ней небесного света.
-- Встаньте, батюшка, -- сказал он.
Священник поднялся и глаза его, с таинственным испугом в них, жадно впились в лицо владыки.
-- В руках твоих, отче святый, судьба моя! -- сказал он как бы заученные слова, и опять в словах этих появилась тягучесть.
-- Я исполню ваше желание, -- сказал владыка.
Священник смотрел, не понимая.
-- Я вас перевожу в Ивановский приход, поезжайте, обрадуйте вашу матушку и передайте ей мое благословенье.
Священник шумно вздохнул, задвигал челюстями, но ничего не сказал, только снова молчаливо повалился в ноги и ударился о пол рыжей головой. Его сменили другие.
И снова перед владыкой мелькали тени людских желаний, забот, огорчений -- все одно и то же, давно знакомое, плодящее тоску своим однообразием, своим бескрылым, земным, тленным обликом. Только единственный раз владыке показалось, что вот то, чего он ждет... и он весь оживился, когда высокий, красивый священник, сделав перед ним с почтительным смирением земной поклон, сказал:
-- Пути Господни, владыко, привели меня к вам!
Но тут же оказалось, что священник из другой епархии и приехал проситься в епархию владыки, чтобы быть поближе к родственникам.
-- И это единственный мотив?
Священник удивился, смутился и сказал:
-- Да.
-- У нас своих много, -- резко сказал владыка.
И отказал.
-- Много еще? -- устало спросил он келейника.
-- Только дьякон один...
-- Зовите скорее.