Он невольно встал и прошелся по комнате, видимо, взволновавшись при воспоминаниях об образе этой когда-то любимой им женщины. Немного успокоившись, он снова сел и заговорил:
— Я ее взял с бою. Иначе и не могло быть. Без борьбы Анна Петровна никому не отдала бы свою дочь…
— Сумеете ли вы оценить мое сокровище и сберечь его? — говорила мне Анна Петровна, когда я стал просить руки Саши.
— Я люблю ее всем сердцем, — ответил я.
— Ах, не умеют люди любить-то, — заметила она с тяжелым вздохом. — Я вполне понимаю, что она вам нравится. Она не может не нравиться. Но этого еще недостаточно, чтобы она была счастлива.
— Верьте мне, что я сумею сделать ее счастливою, — сказал я.
— Это все говорят перед свадьбою, — проговорила она. — Нет, нет, таких вопросов нельзя решать так разом. Дайте мне подумать.
Я сказал, что приду за ответом на следующий день.
— Что вы! Что вы! — воскликнула Анна Петровна. — Да я и через неделю не дам вам ответа. И через месяц. Нет, нет, тут торопиться нельзя! У меня ведь дочь одна! Вам легко найти и другую невесту, а у меня другой дочери не найдется…
— Так когда же прикажете придти за ответом? — спросил я.
— Ждите! — ответила она.
Когда, однако, я уходил, Саша успела шепнуть мне:
— Ну что сказала мама?
— Ничего. Подумать хочет, — ответил я. — Я боюсь…
— Пустяки это. Согласится! Завтра же согласится! Она просто ревнует меня ко всем. Милый мой, я во всяком случае твоя.
— Да? Моя? — радостно воскликнул я.
— Разве ты можешь сомневаться? Я пойду за тобою всюду наперекор всем и всему.
Я покрыл поцелуями ее руки.
На следующий день я пришел снова в гости к Анна Петровне, и она встретила меня довольно сухо. Перекинувшись с нею несколькими фразами, я спросил ее, не надумалась ли относительно ответа на мое предложение. Она сдвинула брови и с тяжелым вздохом недружелюбно сказала мне:
— Что же, если Саша вас любит и примет предложение, — я согласна, как ни горько мне отдавать дочь совсем чужому человеку. Вы даже не из нашего круга общества. Вы богаты…
Я уже не слушал ее и бросился целовать ее руки. Она отвернулась от меня, проговорив:
— Что ж делать, бог с вами… Берите мое сокровище, да только сумейте сберечь его.
— Неужели, добрейшая Анна Петровна, вы все сомневаетесь в моей любви, — сказал я.
— Ах, не говорите мне об этом! — воскликнула она. — Знаю я любовь мужчин: им, как детям, нужна игрушка в образе жены. Любить может только мать, родившая, вынянчившая, поднявшая на ноги свое дитя в крови и в поту, а не муж, пришедший откуда-то с улицы и взявший кем-то другим приготовленное сокровище. Мы вот и понять не можем, почему крестьяне говорят, что грех бросать на пол хлебные крошки, а это потому, что они сами сеяли…
Наш разговор прервала вбежавшая в комнату и бросившаяся ко мне в объятия Саша… Анна Петровна раздражительно поднялась с места и направилась к дверям.
— Мама, куда же ты? — воскликнула Саша, схватив ее за платье. — Дай мне тебя поцеловать!
— Ах, что теперь тебе я! — с горечью проговорила мать, отстраняясь от нее, и вышла из комнаты.
— Анна Петровна ревнует тебя ко мне? — с улыбкой сказал я Саше.
— Да, — ответила Саша и немного задумалась. — Мне очень жаль оставить маму, но что же делать: я же тебя люблю! Конечно, ей тяжело, она с таким трудом, с такой заботой воспитала меня, а теперь нужно расстаться…