У Доминик вдруг оборвалось сердце: она поняла, что никакого ужина сегодня не получится. Но молодая женщина тут же пристыдила себя, потому что ее разочарование не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывали сейчас травмированные дети и их родители.
Доминик сразу прошла в процедурный кабинет. Конрад ощупывал живот маленького мальчика, лежавшего на кушетке. Рядом на стуле сидела мать малыша. Доминик присела на свободный конец кушетки и сосредоточила все внимание на пациенте. Конрад бросил на нее беглый взгляд и продолжил осмотр.
— Это Алан Кларк, сестра, — представил он пациента. — Ему пять лет. Он с утра жалуется на боли в животе. Так, Алан?
Малыш молча кивнул. Его мать подалась вперед и сказала:
— Я думала, что он притворяется, и отправила его в детский сад. Но днем мне позвонила на работу воспитательница и сказала, что Алана надо отвезти к врачу. Мне кажется, доктор, что он просто переел сладкого вчера вечером.
— Ты любишь сладости, Алан? — ласково спросила Доминик.
Услышав такой вопрос, дети обычно начинают улыбаться, и у них загораются глаза. Алан же поморщился.
— Я не хочу сладости. Я хочу домой, в кроватку.
— Знаешь что, мы найдем тебе хорошую кроватку у нас, и ты переночуешь здесь. Договорились? И мама твоя может остаться с тобой, если хочет, — сказал Конрад.
— Что-то серьезное, доктор? — забеспокоилась миссис Кларк.
— Я хочу сделать кое-какие анализы, мэм, чтобы понять причину этих болей. Как только мы поставим диагноз, вас сразу известят. А пока помогите нам, чтобы Алан чувствовал себя в палате, как дома.
— Как ты думаешь, что с ним? — спросила Доминик, когда они наконец закончили прием пациентов и отдыхали в кабинете заведующего отделением хирургии.
Конрад отпил кофе, который им принесла сестра хирургического отделения, и откинулся в кресле.
— Сначала я подумал, что у него приступ аппендицита. Но у него была почти нормальная температура. Позже я пришел к выводу, что здесь мы имеем дело с коликой мочеточника.
— Ты предполагаешь, что у крошки Алана завелся камень, который и причиняет ему боль? В таком раннем возрасте?..
— В том-то и дело! Поэтому я дал указание сделать ряд дополнительных анализов. Я попросил заведующего отделением — он сейчас на операции, — чтобы он осмотрел ребенка, когда освободится.
— Камень может выйти с мочой, как ты считаешь?
— Надеюсь. Иначе нам придется прибегнуть к оперативному вмешательству.
— Ты все время говоришь «мы», «нам»…
— Я люблю поддерживать свои руки в рабочем состоянии, — ответил Конрад с улыбкой. — Большую часть времени я провожу, конечно, за письменным столом, но несколько часов в неделю на операции я себе выторговал. Хирург всегда остается хирургом.
Доминик впервые за этот сумасшедший день почувствовала, как уходит напряжение и она расслабляется.
— Я помню, миссис Тэлбот говорила что-то об этом, когда ты только появился у нас. — Доминик сделала паузу перед тем, как задать вопрос, который уже давно не давал ей покою. — Почему ты пошел на административную работу?
— А ты почему?
— Как сказать… Я освобождена от ночных смен и, следовательно, имею возможность больше времени уделять сыну. Кроме того, зарплата на этой должности повыше. И еще… есть что-то притягательное, даже азартное, в продвижении по служебной лестнице. Как ты считаешь?
— Возможно, ты искала какую-то опору в жизни, когда выпорхнула из родительского гнезда, — с добродушной улыбкой ответил Конрад.
— Не думаю. На самом деле, я не знала, чего ищу, когда ушла из семьи. Я только знала, что хочу пожить самостоятельно и попытаться найти себя.
— Ну и как, удалось?
Доминик подумала и покачала головой.
— Мне кажется, я еще в процессе поиска. Только я решу, что постигла смысл жизни, как что-нибудь обязательно происходит и я снова оказываюсь в начале пути.
Она замолчала. Ей больше не хотелось философствовать. Ее взгляды, отношение к окружающему миру действительно постоянно менялись и особенно с тех пор, как в ее жизни снова появился Конрад.
Он, очевидно, почувствовав ее нежелание делиться с ним своими сокровенными мыслями, нагнулся и дотронулся до ее руки.
— Сегодня был трудный день, ты, должно быть, устала.
Доминик встала и подошла к окну. Лучи уходящего июньского солнца золотили окна корпусов больницы. Она вспомнила, как, будучи ребенком, ездила с родителями на природу в жаркие летние дни. Как любовалась красивым закатом, держась за руку матери. Матери, но отца — никогда!