Я вытащила из кармана рекламную листовку, которую мне всучили в Маяке, и начала складывать из неё самолётик. Всегда так делала на автомате. И когда Паша вновь обернулся к нам, заметил самолётик в моих руках, и его лицо озарилось:
— О! Что я только что придумал! Короче, мы снимем ролик, где Янка типа такая с разбитым сердцем ходит по крыше, грустит, запускает самолётики, а потом прыгает. А в это время параллельно снимем Тима, как он бежит из последних сил, и потом типа ловит Янку. И вы такие смотрите друг на друга, потом заблюриваетесь, и в последнем кадре самолётик на вашем фоне лежит на асфальте! — У Паши горели глаза, он чуть ли не подпрыгивал на сиденье. — Это будет бомба! Ещё и под музыку Лимп Бизкита!
— Паштет, блин! Какая Яна, прыгающая с крыши?! Иди в жопу! — нахмурился Тим. — Даже не думай впутывать её в свои идеи!
— Ладно тебе! Это будет круто! В этом шарфе, такая задумчивая, грустная! Это ж топ! — Паша просто горел от нетерпения. Не знаю, какие у него там образы мелькали в голове, но энтузиазмом он заражал. — Просто пушка!
— Нет! — твёрдо заявил Тим. — Яну я не дам во всё это впутывать!
— Что ж ты такой душный!? — отвернулся от нас Паша.
— Поверь мне, это очень плохая идея. — Тим посмотрел на меня.
Мы съехали с трассы, вдоль узкой дороги мелькали лесополосы и поля. Минут через десять такси привезло нас в какое-то село. Было пасмурно: серое небо, грязный снег, бледные обшарпанные деревянные дома, смотревшие на нас угрюмо и неприветливо.
— Нам туда, — кивнул Паша в сторону небольшой рощи, где в зарослях виднелась крыша кирпичного здания без окон.
— И это эстетика?! — хмыкнула я, вспоминая слова Паши про это место.
Заброшенная двухэтажная школа выглядела жутко. Пустые оконницы будто злобно скалились. На серых облезлых стенах, сплошь исписанных непонятными граффити, проявлялась плесень. Кругом валялись пустые бутылки, мусор. Хотелось побыстрее отсюда убраться.
— Главное — вайб! Ты посмотри какая крипота кругом! В Москве такого не найдёшь, и в этом самый кайф, эстетика ущербности, разрухи. Я тащусь от такого. Короче, — Паша по-хозяйски повёл нас за здание и поднял голову. — Здесь пожарная лестница, давай на ней тебя засниму, а потом ещё внутри. И там ещё есть выход с крыльцом с той стороны, можно прям с крыльца сигануть в снег. Думаю, будет круто. Как тебе?
Тим ходил вдоль стены, разминал запястья, примеривался к пожарной лестнице, которая начиналась гораздо выше его роста. Подпрыгнул, подтянулся, с лёгкостью залез, проверил края.
— Да, давай отсюда, и сразу на крышу влезу. Можно там ещё снять, — Тим кувыркнулся в воздухе и приземлился рядом.
— Я на крышу не полезу, — нахмурился Паша. — Там из школы нет прохода на крышу, если только из окна лезть или с пожарной лестницы.
— Ладно, давай снимать.Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим, — Тим скинул сумку, снял куртку и остался в худи.
Паша достал из рюкзака стабилизатор для телефона, закрепил на нём свой айфон, навёл камеру на лестницу:
— Раз, два, три! Гоу!
Тим высоко подпрыгнул, схватился одной рукой за край, чуть качнулся и схватился второй, моментально подтянулся. Первой рукой уже перехватил перила, и с размаха перелетел через них боком. Но по лестнице не побежал. Снова стал на перила, и так же прыгнул на следующий ярус, снова подтянулся, поднял ноги и опять перелетел через перила. Затем чуть разбежался, схватился за край крыши, и, подтянувшись, залетел туда. Выглянул с крыши и показал нам лайк. Все движения чёткие, слаженные, быстрые. Ему потребовалось буквально пятнадцать секунд, он сделал это с ловкостью обезьяны. Я так и стояла с разинутым ртом и смотрела на крышу. Не было слов, одно немое восхищение.
— Давай теперь на крыльцо спускайся, а мы обойдём.
Я захватила с собой вещи Тима, и мы пошли с Пашей дальше. На заднем дворе оказался вход в школу, и там как раз располагалось крыльцо. Тим стоял на крыше и примерялся.
— Спрыгнешь? — крикнул Паша.
— Да, я готов.
— Снимаю! — махнул рукой Паша, наведя камеру на Тима.
Тот чуть разогнался и, сделав сальто в воздухе, приземлился на крыльцо, и затем проделал такой же трюк, но уже с крыши крыльца. Это выглядело профессионально. И Тим делал это с такой лёгкостью, будто всю жизнь только этим занимался. Подошёл к Паше, тот поднял ладонь и Тим дал ему пять.
— Это очень круто! — я не сдержала слов восхищения.
— Пошли внутрь, по перилам покувыркаешься, — Паша кивнул на вход.
Внутри также царила разруха: стены исписаны граффити, под ногами кучи бутылок. По спине ползли мурашки. Мне здесь не нравилось. Мы с Пашей остались внизу, Тим поднялся на второй этаж. И в этот раз он с помощью сальто, лишь притормаживая себя на перилах, перелетел сквозь два лестничных пролёта.