Мы оказались где-то между 1836 – 1840 годами. Вместо шляп и плащей на головах у нас цилиндры, на плечах – пелерины. Вместо элегантного «форда» на центральной дюссельдорфской площади нас поджидает старомодный дилижанс. С высокого кучерского облучка нам приветливо кивает старый возница. Охрипшим голосом (сказывается холодное вуппертальское пиво!) он сообщает:
– В такую добрую погоду за пять часов будем в Вуппертале. До Зоннборна – галопом. Дальше – до Эльберфельда – трусцой… Приятного путешествия, милостивые государи!
Длинный кнут, взвившийся над головой кучера, щелкает, словно пистолетный выстрел. Поехали.
Дилижанс с грохотом покатил по старому мосту через реку Дюссель. Возница торжественно протрубил в олений рог.
Дилижанс ритмично покачивается на мягких рессорах. Мимо круглого окна бегут красивые рейнские пейзажи – солнце и зелень всюду, куда ни бросишь взгляд. Это одна из картин «отца Йорданса»[6]. Вдоль горизонта – холмы, поросшие лесом, мельницы и стада, стада… тихой радостью, классическим блаженством веет от этакой пасторали. Время от времени слышится голос возницы. Хрипловатый и протяжный, он старается перекричать цокот копыт белых рейнских коней:
– Schneller! Schneller![7]
Дюссельдорфский кучер хочет показать, какие у него резвые кони. Мы, родившиеся в век реактивных двигателей, снисходительно улыбаемся. Уж очень мил этот добрый старец.
В нашем дилижансе еще два пассажира – пастор с плечами атлета и молодой человек с челом мыслителя. Сидя друг против друга, они, видимо, равнодушны к «картинам» Йорданса. На коленях пастора раскрытая книга, мыслитель шелестит газетой. Они так увлечены чтением, что у соседей невольно разгорается любопытство.
При крутых поворотах, когда дилижанс начинает скрежетать и подпрыгивать, пассажиры с недоумением вскидывают головы, с равнодушным видом поворачиваются к окнам и обмениваются лаконичными репликами:
– Старый Отто сошел с ума. При такой бешеной езде лошади падут, прежде чем мы доберемся до Зоннборна.
– Ничего. Еще немного, и наш старик обставит чайник Стефенсона.
– Schneller! Schneller!
Путь до Зоннборна становится короче, реплики – длиннее. Оба соседа все чаще поглядывают в окна. Слово за словом, вопрос за вопросом, и между ними завязывается большой разговор. И хотя мы присутствуем при начале его, но уже знаем, кто наши спутники. Пастор и мыслитель – наши старые знакомые. В своих «Письмах из Вупперталя», опубликованных в 1839 году в журнале Карла Гуцкова «Германский телеграф», Фридрих Энгельс рассказывал о них. С нами путешествуют пастор Юргенс, один из последних пророков на грешной земле, и учитель литературы Генрих Кёстер.
Возле одного окна – глава вуппертальского пиетизма[8], возле другого – самый радикальный ум, вдохновленный идеями Гегеля. Разговор между ними обещает стать интересным.
– Вы читаете «Барменскую газету»? Любопытно! Что интересного вы можете найти на ее греховных страницах? – слышится голос пастора Юргенса, чей драматический бас привык к поучениям.
Учитель неторопливо переводит взгляд с мелькающего за окном пейзажа на пастора и спокойно отвечает:
– Газета Германа Пютмана – одна из лучших в Германии, ваше преподобие. Ее «греховные» страницы – гордость всей нашей славной долины. От души рекомендую познакомиться с ними.
Юргенс осеняет себя широким крестом, и перст его упирается в раскрытую на коленях книгу.
– Я читаю только Библию, господин Кёстер. Все прочее – от лукавого. Много лет назад, когда я бродил по американским прериям[9], обращая краснокожих чертей в лоно Христово, еще тогда познал я истину – слово божие. И, славу богу, для меня этого предостаточно!
– Но, мой отец, долина Вуппера не имеет ничего общего с техасской прерией. Мы живем в самом сердце цивилизации, для которой библейские премудрости ничего не значат. Любопытно, конечно, порыться в христовых истинах, но еще лучше познать сочинения Вольтера и поэзию Гёте. Да и кому не известно, что мы, вуппертальцы, не представляем себе жизни без новостей Пютмана…
– По моему убеждению, все его новости – несчастье для Вупперталя! – с раздражением возражает пастор. – Любезный вашему сердцу Пютман – безбожник, и ничего больше. Я еще ни разу не видел, чтобы его нога переступала порог храма. Неужто вам неведомо, что он читает еретика Бюффона, знает наизусть все циничные писания Гейне и поддерживает весьма сомнительные связи с каким-то обществом в Берлине. Представьте теперь идеалы этого господина!..