И юноша подал руку фрейлейн Зигрист. Пересекая рядом с ней залитый светом зал, он мысленно говорил себе: «Думаю, отец будет доволен!»
Появление Фреда в светском салоне вызвало неожиданное волнение приглашенных вуппертальцев. Среди гостей прокатился общий тревожный шепот, заставивший дрожать маленькие огоньки множества свечей в серебряных подсвечниках. Десятки холеных рук поднесли лорнеты к глазам. Дамы и барышни ахнули от удивления и восхищения, а мужчины поглядывали на все происходящее с нескрываемым недоумением. «На прием без папы и мамы? – шепчут женщины. – О-хо-хо, значит, юноша уже совершенно самостоятелен!», а мужчины острят: «Как видно, старый дьявол пускает в обращение сына. Еще один Энгельс вступает в бой…» И имя Фреда не сходит с уст собравшихся. Благоухающее общество на все лады склоняет его, готовое сжевать, как сочный бифштекс, или обсосать, как лакомую косточку. Это имя – главное блюдо на этом вечере, и любители полакомиться, не церемонясь, занялись «делом». Чихая, кашляя, они перемывали его косточки.
– Надо отдать должное, выглядит он безупречно…
– Отец не дал ему полного образования, чтобы двинуть его против нас…
– Говорят, что знает двадцать пять языков…
– Представьте, пишет стихи и считает, как Пифагор…
– Но мальчишка дружит с Фрейлигратом и Штрюккером…
– Настоящий кавалер, с хорошими манерами…
– Слишком красив, чтобы быть умным…
– Нам нечего опасаться, у нас тоже есть сыновья…
– Пасторы утверждают, что он не порадует отца…
– Похоже, собирается вскружить голову фрейлейн Зигрист…
– Давненько старый Энгельс не наносил такого удара…
Языки мелят вовсю, и по залу идет приглушенный, но довольно сильный шум. То один, то другой прильнет к уху соседа, уши шевелятся, как флюгера, и до Фреда гул докатился в тот момент, когда юная Зигрист оперлась на его руку. Непринужденно улыбаясь, молодой человек предупредительно спросил свою даму:
– Что вы скажете о нашем обществе, фрейлейн?
Девушка окинула взглядом зал и весело ответила:
– Весьма милое общество. Умеет судачить и тем самым, очевидно, забавляется…
На этот раз, несколько нарушая этикет, Энгельс громко засмеялся.
Прием, устроенный господином Зигристом, ничем не напоминал приемы, организуемые барменской общиной по случаю Нового года или пасхи. Это скорее деловая встреча голландского коммерсанта с вуппертальским Гермесом, скрашенная двумя-тремя бальными танцами и несколькими бокалами шампанского. В отличие от других приемов, на нем нет ни бочонков крепкого пива, ни конфетти, ни тостов, ни веселых викторин и лотерей. На приеме царила та самая торжественность, которая нагоняла на дам тоску, а господ супругов заставляла настороженно прислушиваться и внимательно следить за улыбками и беседами хозяина. В сопровождении юной красавицы Фред переходит от группы к группе, готовый свободно поддержать любой разговор о вуппертальской жизни. Но тщетно. Повсюду его встречают строгие и напряженные лица, шушукающиеся между собой о ценах и пошлинах, учетных ставках и векселях, акциях, страховых и комиссионных. После каждого сдержанного рукопожатия и представления наш герой вынужден внимательно выслушивать сбивчивые рассуждения обеспокоенных торговцев о той или иной сделке, отвечать на их хитрые прощупывающие вопросы. Всякая его попытка уклониться от делового разговора, успокоить господ и развлечь дам встречается с недоверием и едва прикрытым раздражением. «Видим мы тебя насквозь, – как бы говорят дельцы, – хотя ты и стараешься быть непроницаемым…» А те, что понахальнее, безуспешно пытаются уязвить юношу, вовлечь в свои торгашеские разговоры, вырвать из его уст ту или иную деловую тайну фирмы. Но Фред уже не мальчик и с легкостью отбивает атаки своих собеседников, отвечая им шуткой или даже издевкой. «Видите ли, господин Моккер, – говорит он одному из них, – ваш интерес к нашим биржевым возможностям проявлен в весьма неудобном месте. Разве можно на светском рауте обсуждать такие вопросы!» Так один за другим коммерсанты получают легкие, но точные пощечины, которые заставляют их краснеть до ушей, а окружающих посмеиваться над ними, как это делают плохо воспитанные дети. Особенно хлесткой была пощечина старому греховоднику Найдорфу, который (ради шутки) предупредил фрейлейн Зигрист не шить платьев из тканей фирмы «Эрмен и Энгельс», чтобы не выглядеть Золушкой. Едва Найдорф произнес эти слова, как тут же услышал высокий голос Фридриха, который (также ради шутки) спросил: «Разве ваша супруга шьет платья не из наших тканей, господин?!» Юная голландка, восхищенная находчивостью Фреда, захлопала в ладоши, а фрау Найдорф (ведь она из Золингена) треснула по лысине своего низкорослого мужа и с нескрываемой досадой проговорила: «Дорогой Пауль, ведь ты обещал в этот вечер не стараться быть остроумным!» Так от компании к компании Фред обходил салон со своей очаровательной спутницей, представляя ее самым влиятельным лицам вуппертальской державы. В конце этой долгой и сложной прогулки фрейлейн Зигрист, глядя с восхищением на своего милого кавалера, простодушно призналась: