- Почему вы стали мне помогать? – спросила я наконец. – Я очень благодарна вам за всё, даже если… Вы за сегодня сделали для меня больше, чем кто бы то ни было за все предыдущие годы. Я была уверена, что вы даже слушать меня не станете. Но почему?..
Сенатор посмотрел на меня. Ухоженный, сильный, крепкий мужчина. Но почему-то именно в этот момент он показался мне неимоверно старым, уставшим и даже печальным. Уязвимым.
- Возможно, ваше появление сегодня – это просто совпадение…
- Но иногда совпадениями руководит судьба, – механически повторила я слова мальёка Карэйна. Встала, поморщившись: ноги затекли. – У вас тоже что-то случилось?
- Можно сказать и так. Я долгое время стремился… не к совершенству, нет. К безупречности. К тому, чтобы меня, мою семью, жизнь и деятельность не в чем было упрекнуть. Дискутировать, возражать, не одобрять, ненавидеть – да, но не упрекнуть, высмеять, ткнуть пальцем в слабое место. А вчера всё изменилось в одночасье. Я оказался на распутье. И вы, Хортенс, появились более чем вовремя, для вас в том числе – ещё вчера утром я действительно не стал бы вас даже слушать. И для меня.
- Расскажите, – не то предложила, не то попросила я. Слёзы всё-таки потекли, горячие и безвкусные, я не обращала на них внимания. – Расскажите мне.
- Семья всегда была очень важна для меня, Хортенс. Не менее важна, чем работа. Им я посвятил всю свою жизнь. Я многого добился.
- Больше, чем кто бы то ни было, – кивнула я, не понимая, к чему он ведёт.
- Я вовсе не злюсь из-за расторгнутой помолвки. Армаль переживёт. Я так и думал, что он ещё слишком молод и легкомысленен для семейной жизни, а его болезненное самолюбие даже полезно пощипать, оно может помешать ему в будущем. Дело не в нём. Не беспокойтесь, скандала не будет.
- Я и не беспокоюсь. Продолжайте, пожалуйста.
Сенатор подбирал слова, и видеть его смятение было так странно.
- У моей дочери двое детей, девочка трёх лет и шестилетний мальчик, Соверн. Да, ему как раз сегодня исполнилось шесть. Мой любимый внук, моя гордость, очень умный и талантливый ребёнок. Он дорог мне, он моя отрада, моя надежда. И вчера он…
Наступившая тишина была тяжелая, кричащая громче слов.
Я поняла, что он хотел сказать.
- Как это случилось?
- Мы вместе читали книгу. Прекрасную книгу с картинками: о пиратах, кораблях и морских приключениях. Я сказал, что однажды мы поедем с ним на побережье и увидим корабли собственными глазами. А Соверн ответил, что можно увидеть их прямо сейчас. И показал мне плывущий над потолком парусник, такой же, как в книге.
- Иллюзии.
- Да.
- Это ещё не самое страшное, – осторожно сказала я и осеклась. Да, показывать иллюзии –не убивать одним касанием, но для Верховного сенатора иметь скверного родственника хуже, нежели убийцу и каторжника.
- Иногда всё может измениться в один миг, верно? – сказала я.
- Да. Всё изменилось в один миг. Вы правы.
Не было никакого злорадства в моей душе. Никакой радости от осознания того, что внук Верховного сенатора оказался скверноодарённым. Я склонила голову, глядя на сгорбившегося старика рядом.
- И что же дальше? – тихо спросила я, пропуская все ненужные вопросы. Корб Крайтон был не из тех людей, что паникуют или слепо вопрошают небеса, за что им такая доля. Он действовал, а не впадал в истерику.
- Разумеется, я не отдам Соверна ни в какой приют. Он будет жить дома со своей семьёй. Я бы хотел, чтобы у него был наставник, как это принято у всех юных благородных мальёков. Образованный, обладающий знаниями и манерами. Знающий о том, кто такой Соверн. Не боящийся. Не испытывающий отвращения. За то время, что вы спали, я навёл справки об этом вашем Эймери Дьюссоне. Он мне подходит.
Я ошеломленно молчала, слушая откровения Верховного Сенатора. И только минуты две спустя до меня дошло.
- Он жив?! Эймери жив?! Огненная лилия, спасибо! Вы спасли его? Спасибо вам, спасибо, спасибо… – я приподнялась на цыпочки и поцеловала Корба Крайтона в холодную колючую щёку.
- Это вы спасли его, Хортенс. Я был впечатлён вашей речью. Она достойна Сената. Мальёка Дьюссона прооперировали, изъяв... лишнее. Его отпустят, думаю, довольно скоро. И если он согласится на моё предложение… Я так понимаю, что идти вам некуда? У ограды вас дождётся мой экипаж. Отвезёт в гостиницу… или в имение Флорисов. Под мою ответственность – надеюсь, я могу на вас положиться? Сегодня тридцатое мая… Я буду ждать вас и Дьюссона завтра у себя дома. Вот адрес, – он протянул мне листок, и я сунула его в нагрудный карман жилета, все ещё не веря до конца, что это всё происходит со мной.
- А дальше что? – неожиданно спросила я в спину уходящего сенатора. – Понимающий и принимающий наставник – это хорошо, но это не исчерпывает всей… жизни.