Как бы оно ни было на самом деле, я не хотела осуждать Эймери.
Что бы делала я, если бы мне оставалось жить три месяца? Металась бы в ужасе, тратя драгоценные минуты на боль и отчаяние, или попыталась бы взять от жизни всё, что успею? Съездить в Бранницу к морю, встретить рассвет на берегу Лурдовского ущелья, напиться так, чтобы на ногах не стоять.... Я вспоминала, как мы целовались с Эймери в его домике, и закусывала губу так, чтобы боль отрезвила. А если он сказал правду, и дело было вовсе не в том, что я была ему нужна, если он просто хотел любую доступную женщину, просто потому, что был уже взрослым, потому, что время уходило, и можно было наплевать на рамки приличий?
Ему было девятнадцать тогда, а сейчас двадцать, и жизнь уходила всё быстрее и быстрее. Я-то ему не нужна, но ведь есть и другие, такие, как Делайн. Её трудно назвать красавицей, но она милая и энергичная, в ней столько жизни, что на месте Эймери я выбрала бы именно такую девушку. Он может очаровывать, если захочет, кому, как не мне это знать. И...
- Свадьбу назначим на второе июня, - безапелляционно сказал намедни Армаль, и я вдруг представила, что у него есть большая тетрадка с датами, куда он старательно вписывает все свои амбициозные планы: экзамены, походы к куаферу для бритья и стрижки, визиты к бабушкам и тётушкам и где-то между этим всем – свадьбу со мной.
- А почему не на первое? - эхом отозвалась я.
- Первого день рождения у дяди Корба. Не будем валить всё в кучу.
У меня голова шла кругом, но это было какое-то странное головокружение, и как назло, Делайн была плохой слушательницей именно в эти дни, когда она была так мне нужна. Если бы помолвка с Армалем была бы только нашим с ним личным делом, всё было бы не так уж и страшно и я успела бы осознать происходящее, но увы.
К сожалению, практически в тот же самый день мои родители обо всем узнали, и начался форменный ад. Все эти две недели, которые прошли со дня помолвки, я ежедневно получала письма от обеих матерей сразу, непрерывно чего-то от меня требующих. Создать и утвердить списки гостей, меню, место свадьбы, цвета и цветы, форму ваз, прохладительные напитки для сада, количество свадебных птиц, начинку для торта, музыку, даже ароматы! По выходным я должна была куда-то ездить, что-то примерять, смотреть, выбирать, планировать, и это было ужасно. Хлопотно, сложно, нудно и так дорого, что можно было бы запросто на год осчастливить какой-нибудь сиротский приют. Но ни моя мама, ни мать Армаля, потребовавшая называть себя "матушкой", ничего не желали слушать.
«Во всяком случае, мама теперь не скучает, - с тоской думала я. – Видится через день с матушкой Армаля и планируют с ней нашу будущую жизнь, имена и количество внуков и правнуков, цвет нашего постельного белья и сервизов и всё такое прочее. А папа и отец Армаля встречаются за бренди и сигарами в каких-нибудь мужских барах, лучших в Айване, с матёрыми вышибалами на входе и видом на звёздое небо».
- Все эти дорогостоящие свадьбы нужны только для одного, - хмыкнула скептически настроенная ко всему Леа, - чтобы ни жених, ни невеста не сорвались с крючка в последний момент. Сорвёшься тут, когда столько вложено!
- Тобой говорит зависть, - Делайн стряхнула прядь волос со лба. - Вряд ли нам светит нечто в таком роде. Радуйся, что удастся побывать хотя бы в качестве гостьи, если, конечно, Хортенс нас позовёт.
- Разумеется, позову, - рассеянно отозвалась я, бездумно вглядываясь в учебник по лайгону. Всё, что угодно, только не каталог свадебных платьев, не слишком-то отличающийся от каталога свадебных тортов: если не слишком присматриваться, можно и перепутать, и там, и там – нечто объёмное, пышное, сливочно-кремовое. Наконец, я бросила тонкую, блестящую и гладкую брошюрку Мардж.
- Может, вы сами что-нибудь выберете?
- Нельзя быть такой равнодушной, Хорти! - Мардж с вожделением уставилась на глянцевые страницы. – Ох, красота какая! И вот это… и это тоже…
... Стоя в одиночестве посреди огромного спортивного зала утром в воскресенье, в восемь утра, если быть точной, я осознала, что больше сумасшедших поклонниц главтона не нашлось. Обхватила себя ладонями и заставила вспыхнуть огонёк между сомкнутых ладоней, но теплее парадоксальным образом не стало. Мысли, сумбурные и спонтанные, метались в голове. Можно было бы раздвинуть занавески и впустить в зал хмурый утренний свет, но я стояла на месте и вела обратный отсчёт от ста до одного. Досчитаю – и уйду.