Цемент, котоpый по-пpежнему нужен стpане, стало выгодней покупать в Туpции. Дымят туpецкие заводы, а наши пустые трубы, кажется, переговариваются между собой шепотом: «А помнишь, а помнишь…»
Вечером, когда Митя уснёт, картина будет другой. В отличие от дневной она потеряет краски, но обретёт романтические детали: лунную дорожку, множество золотых огней на берегу и на кораблях, зелёный огонёк на дальнем молу, красный – на ближнем, лучи рыскающих по бухте прожекторов, тёплый ветер. Иногда ветер бывает горячим. Помню, как-то летом я вышел на балкон с мокрой головой. Развесил два полотенца. Дело заняло не больше минуты, вернулся в комнату, а волосы уже сухие. Мощный фен сделал своё дело мгновенно.
Как и в то далёкое лето, нехотя возвращаюсь в комнату. Митя читает книгу, не убегает от бабушки, как раньше, но деpжится настоpоженно. «Митя, ты меня боишься? Я что, так изменилась?» – спрашивает мама. «Ну пpосто ты была немножко молоденькая, а тепеpь немножко стаpенькая», – отвечает Митя. Митя – дипломат.
Луна-парк
Мой сын растерялся. К чему побежать, если всего так много? Мы только вошли в луна-парк, мы сделали не больше двух шагов, а проблема выбора уже встала в полный рост и повергла ребёнка в полное замешательство. Глаза горят, туда-сюда зыркают, а с места не сойти. Особенность знака мальчиков-Весов: им не выбрать. Не выбрать из двух яблок, двух конфет, двух машинок, двух картинок, двух девочек.
Эталон ушастого бездействия – буриданов осёл – безусловно, родился в тот час, когда солнце находилось в самой середине созвездия Весов.
Митя родился позже, но все проблемы знака налицо. Маленького человека впору спасать. «Сынок, помнишь, как ходит часовая стpелка? Давай пойдём по ходу часовой стpелки. Но заходить будем не ко всем. Зачем нам, к примеру, эта карусель? В Ленинском парке карусель и больше, и лучше. А этот крошечный тир! Смех да и только! И ружья там наверняка со сбитыми прицелами. А это маленькое колесо обозрения! Нам такое не годится. Это же не колесо, а колёсико. Есть колёса в десятьраз больше!»
Я взял Митю за руку, и мы пошли, строго следуя выбранной тактике, к ближайшему аттракциону под названием «Комната смеха». Там Митя увидел папу и маленьким, и толстеньким, и вытянутым, и приплюснутым, и очень смеялся. Насмеявшись, Митя катался на машине. Она поднималась на горку и опускалась вниз, но не круто, не быстро, не захватывающе. Не так, как на американских горках, а вполне приемлемо для ребёнка. Накатавшись, Митя смело залез в одну из восьми кабин, которые поднимались и опускались длинными направляющими, укреплёнными в большом шаре. Издалека конструкция была похожа на осьминога, который, готовясь к очередной морской олимпиаде, поднимает тяжести. Когда осьминог-силач поднимал щупальце с кабинкой, где сидел Митя, глазастый малыш сверху углядел качели. Судьба моя на ближайший час была решена – водить головой слева направо. «Митя! Митенька! Сынок! Мы так больше никуда не попадём». С трудом удалось оторвать ребёнка от сомнительного маятникообразного удовольствия, и мы с упорством сродни ослиному пошли дальше по ходу часовой стрелки. Дальше была «Пещера ужасов». «Как там?» – спрашиваю женщину-билетёра. «Интересно», – отвечает она и глаза отводит. Я, полагаясь на то, что незабвенное Ваюваю закалило детскую душу, купил два билета. Взял Митю на руки – и вперёд, навстречу ужасам! Они не заставили себя долго ждать. Только я спустился вниз по ступенькам – здравствуйте, мадам ведьма с белёсыми волосами! И дальше за каждым поворотом то весёленький упырь-светофор, то результат жизнедеятельности нечистой силы – белый скелет в натуральную величину. Всё сделано добросовестно и умело подсвечено. Петлял я себе не спеша, тихо ужасаясь, а о ребёнке вспомнил, когда он, и без того плотно ко мне прижатый, вдруг вдавился так, словно захотел стать барельефом на отцовском теле. Чашу детской выдержки переполнил вурдалак с открытой красной пастью и окровавленными зубами. «Папа, пошли назад», – прошептал Митя, готовясь заплакать. Вот тут я испугался по-настоящему. Куда назад?! Сзади – изнанка тех же кошмаров. А если люди навстречу? За кого они нас примут? За атакующий ужас! Нет, только вперёд и быстро! Чёртова тётка могла бы на входе предупредить! Мол, маловат твой мальчонка для таких-то натуральных ужасов. «Да всё уже, сынок, не смотри на них. На папу смотри, всё не так страшно. Вот уже и ступеньки пошли наверх, вот ещё чуть-чуть. Что их бояться, они нарисованные. Вот уже последняя кикимора. Видишь выход?! Вот и старушка приветливо машет косой, прощается…»