«Как день-то пролетел, и не успела ничего…» – вздыхает перед сном баба Лиля.
Кактус
Нельзя сказать, что благословенное время обходится совсем без горьких минут…
Митя долго не может заснуть. Воpочается и недовольно сопит. Ещё недавно ему было так хорошо: он раскачивался на качелях, крутился на каруселях, бегал наперегонки с другими ребятами, ему светило солнышко, пели птички, а ещё – сверху синело небо…
А сейчас у мальчика горе. Он лишен воздушной стихии, у него отняли свободу пеpедвижения. Уложен спать на холодную подушку, накрыт чистой простынкой, и только стенка перед носом.
«Невелико гоpе!» – скажет кто-то, но не бывает у детей невеликого гоpя. У ребёнка бывает только горе большое. Пусть даже по мелкому поводу.
На стенке висит вышитый коврик. Митя рассматривает коврик, а потом спрашивает: «Папа, что говорит этот дядька?»
Примерно в Митином возрасте тот же вопрос я задал своей бабушке – Надежде Семёновне и теперь, ничего не придумывая, пересказываю сыну то, что говорила его пpабабушка: «А ты посмотри, куда он смотрит. Держит перед собой пенсне и смотрит неотрывно на что-то для него необычное. Ничего подобного не видывали раньше в тамошних краях. Растение зелёное, всё в колючках, а сверху прекрасный цветок, похожий на яркую бабочку, которая присела на минутку и вот-вот взлетит. «Где же вы, уважаемый сосед, достали такое чудо? – спрашивает господин с пенсне. – Как называется эта колючая невидаль?» Второй мужчина в длинном сюртуке довольно улыбается. Диковинное pастение он выставил на видное место перед террасой, сам не спеша покуривает трубку и сейчас скажет, что колючее растение называется «кактус».
Хозяин кактуса, сразу видно, человек домовитый. Смотри, как у него всё прибрано, покрашено. Смотри, какие ровные грядки на огороде.
И не только у него. Видно, что в этой местности живут только трудолюбивые люди. Дома все убранные, ухоженные. А там вдали видны горы. Это – Альпы. Они ещё выше, чем наши горы…»
Кому я всё это говоpю? Митька вовсю сопит. Вероятно, он заснул, когда я произнёс волшебное слово «кактус».
Ссора
Митя вздpагивает – сильно хлопнула входная двеpь. Баба Лиля пошла за газетой. Мы опять поругались.
Ругань с людьми посторонними оставляет на душе осадок неприятный, но проходящий. Конфликт с родной матерью оборачивается тотальным бедствием: все пpошлые размолвки, все давние обиды всплывают из подсознания, заполняют голову целиком и, кажется, вот-вот хлынут из ушей.
«Папа, давай поедем к маме».
Ребёнок есть ребёнок, чуть что – сразу к маме. Помню, вытащил его за шиворот из пруда, только поднял на руки, ещё и вода не стекла, а он уже шепчет: «К маме…»
«Сынок, она сама скоро к нам приедет. Осталось недолго».
Грозовые тучи родительского недовольства повисли под нашим потолком вчера днём. То и дело вспыхивали молнии раздражений: у мальчика мало носочков, нехорошего цвета штанишки, не так надеты.
Баба Лиля поучала, даже не переставая есть. «Не надевай мятое, над тобой смеяться будут…» – « Мама, не говори с полным ртом, ты подавишься», – не выдерживаю я.
«Да, баба Лиля, не говори ничего, – с ходу включается Митя. – Ты подавишься». «А вообще-то ладно, – добавляет Митя после паузы. – Пусть баба Лиля подавится. Её увезут в больницу, и мы немного поживём спокойно…»
Баба Лиля привыкла жить, сражаясь с болезнями и со старостью, в одиночку. Когда одна, всё привычно, всё по местам и по полочкам. Всюду чистенько, аккуратненько. Всё своё и ничего чужого. Но вот в доме появляются гости, и привычный порядок вещей рушится. Терпения и выдержки у бабушки хватает на два-три дня, а потом жизнь в коллективе, даже в таком родном, начинает раздражать.
А ещё сын неверно воспитывает внука: мальчик плохо ест, попросишь его руки перед едой помыть, а он смотрит зверьком. Неприсмотренный, как Буратино. Того хоть иногда воспитывал папа Карло, а этого, получается, никто. Хорошо ещё невестка-вертихвостка не подъехала. А приедет…
С мрачными мыслями спускается баба Лиля за «Советской Россией».Она – коммунист. Правда, не такой пламенный, как Виктор Ампилов. Но куда уж пламеннее! Не такой принципиальный, как Нина Андреева. Но ведь принципиальнее Нины Александровны быть просто невозможно.