Этот неожиданный удар совсем сбивает Кийра с ног; до конца дня несчастный не поднимается больше с постели. В его ушах стучат колеса товарных вагонов всей России, и целый легион свирепых кондукторов требует у него то билет, то деньги за проезд. Братишка Бенно вместо лекарства от глистов накупил себе конфет и как назло грызет их над самым ухом больного. Видимо, бесенок, вселившийся в меньшого братца, считает свое наглое поведение вполне оправданным, ввиду неудачи Георга Аадниэля.
А хозяйская дочь с хутора Рая, как бы мимоходом нанесшая Кийру такую душевную рану, в этот день как ни в чем не бывало совершает длительную прогулку, даже не вспоминая больше о том, что произошло утром. Сначала, пройдя по меже, она украдкой заглядывает во двор Сааре. Убедившись, что там царит тишина и не видно ни единой живой души, она, напевая песенку, сворачивает на проселочную дорогу. Издали девушка еще несколько раз оглядывается, но двор по-прежнему пуст: видно, все ушли на покос, а вместе с ними и тот, кого она надеялась увидеть.
В таком одиночестве и с таким настроением, как у нее сегодня, можно дойти и до беды. Этим летом часто бывали у нее такие дни; и все-таки появлялись какие-то мысли, какие-то мгновения, которые несли ей утешение и даже радость; а сегодня с самого утра девушку тяжким грузом гнетет душевная пустота и усталость. Еще тоскливее делается у нее на сердце, когда, дойдя до Паунвере, она узнает, что и барышни Эрнья нет дома. Ей начинает казаться, будто все ее паунвереские знакомые сговорились между собой и решили оставить ее в полном одиночестве; будто все они сейчас где-то веселятся вместе и только она бродит одиноко, словно волк за изгородью. Ей становится жаль себя, в душе вскипает чувство злобы против окружающих.
На церковном дворе у коновязи стоят лошади с повозками. Как раз в тот момент, когда Тээле приближается к дому пастора, из канцелярии выходят двое – молодой крестьянский парень и девушка. У обоих лица красные и смущенные. Особенно растеряна девушка: сойдя со ступенек, она поворачивает совсем не в ту сторону. Парень с усмешкой тянет ее за рукав и указывает на лошадь:
– Ну куда ты пошла, лошадь-то вон где.
– Да, да, тьфу ты пропасть! Прямо как очумела я.
Оба смеясь усаживаются на телегу и катят прочь. Тээле глядит вслед поднятому телегой облаку пыли… эта счастливая пара только что побывала у пастора, чтобы заявить о своей помолвке и выслушать его наставления.
На другой телеге сидит нищий старичок с ломтем хлеба на коленях и пытается раскрыть большой складной нож. Его тонкие, бледные пальцы никак не могут с этим справиться; словно ожидая помощи, старик смотрит на Тээле – тем двум счастливцам, разумеется, некогда было его заметить.
– Дай-ка сюда нож, я открою, – говорит Тээле.
– Не могу, – отвечает старичок. – Он у меня к пиджаку веревкой привязан, чтоб не потерялся.
Девушка подходит к телеге и раскрывает нож. Старичок смотрит на нее взглядом, полным благодарности.
Ни в его беспомощности, ни в этой пустячной ее услуге нет, собственно, ничего необыкновенного, но Тээле вдруг чувствует, как глаза у нее наполняются слезами. Настроение ее резко меняется – теперь ей хотелось бы одарить кого-нибудь безграничной нежностью и добротой. Те двое, что вышли от пастора, уехали, сидя на телеге рядом неподвижно, словно два чурбана, и все же у каждого из них есть кому дарить свои нежные чувства. Ах да, неужели у старичка ничего нет, кроме этой краюхи хлеба, к тому же она такая сухая, что застрянет в горле. Вот здесь немного денег, пусть он купит себе чего-нибудь в лавке. Как? Он не может бросить лошадь? Его оставили здесь сторожить? Кто же это велел ему сторожить лошадь?
– Не знаю, какой-то молодой парень.
– Вот как. Обожди, я сама тогда схожу и принесу. В лавке она встречает волостного рассыльного Митта; увидев Тээле, он тотчас же прерывает свой разговор с лавочником, вытаскивает из кармана конверт и протягивает его девушке. Не будет ли раяская Тээле так добра, не передаст ли письмо саарескому студенту – они ведь живут по соседству, и ей проще будет это сделать. В течение дня кто-нибудь, наверное, пойдет в Сааре, пусть захватит. Но чтобы только Тээле не забыла передать или сама отнести письмо: оно, должно быть, очень важное, студент его ждет – не дождется. В другое время он, Митт, и сам отнес бы, но сейчас некогда: дьявол этот ночью удрал из кутузки, теперь за ним и десятский и волостное начальство гоняются: поди знай, в какой трясине или болоте он прячется. Да и вообще неизвестно, как ему, Митту, удастся из этой истории выкрутиться.