– Кто ж вас прислал именно сюда, ко мне? – спрашивает Ванапаган, выслушав гостя, и почесывает виднеющуюся из-под расстегнутой рубахи волосатую грудь, покрытую блестящими каплями пота.
– Сюда? Кто меня сюда прислал?.. Кийр. Портной Кийр.
– Гм… Кийр. Что ж он вам сказал? Ванапаган подтягивает штаны и в упор смотрит на Тоотса.
– Что он сказал? Ну-у, что вы человек зажиточный и что ваше поручительство много значит. Ах да, еще сказал, что вы и раньше некоторым помогали.
– Да-да, Кийру я один раз одолжил денег, но это было давно. Подписи я, конечно, никому не дам, за этим не стоит ко мне и ходить; денег рублей двести можете получить под вексель, ежели покажете бумагу, что хутор записан на ваше имя… Заткни глотку, Плууту, он скоро уйдет!
Управляющий бросает взгляд в сторону сарая, как бы извиняясь перед Плууту, что вынужден еще немножко его задержать, и спрашивает:
– А сколько процентов хотите?
– Процентов… – Ванапаган топчется на месте – два шага вперед, два назад, – толстый и красный, как кровяная колбаса, потом опять подтягивает на себе штаны и пристально смотрит Тоотсу в лицо. – С земляка – двенадцать.
– Много, – улыбается Тоотс. – Кроме того, двести рублей мне маловато.
– Ну можно бы еще сотнягу подбросить. Но процент процентом и остается. Тут ничего не поделаешь. Время сейчас дорогое, за все плати чистоганом – шутка ли! Скажем, к примеру, этот самый Плууту – он за двоих мужиков жрет. Совсем меня обожрал. Теперь на старости лет научился еще и яйца есть, цыплят тоже жрет, дьявол. Скажем, к примеру… Когда-нибудь и меня самого слопает, это как пить дать, – тогда конец роду Сабраков на земле. Заткни глотку, Плуту!
– Зачем же такого обжору держать.
– Да, попробуй не держать! Скажем, к примеру, сейчас лето и бояться нечего. А осенью, когда темно? Разве услышишь, ежели кто через ворота или через забор полезет?
– И то правда, – поддакивает Тоотс. – Значит, в поручители вы ни под каким видом не пойдете?
– Нет. В жизни такими делами не занимался. Денег можете получить рублей триста, когда хутор будет на ваше имя записан.
– Ладно, я подумаю. Не раздобуду нигде подписи – тогда вернусь сюда.
Тоотс отступает к воротам, в последний раз окидывая взглядом двор. Под забором валяется яичная скорлупа, селедочные головки и еще какие-то объедки. Рядом с сараем сушится грубое, словно сшитое из мешковины белье. Ванапаган, наверное, сам его выстирал и залатал: кажется, будто заплаты эти словно издалека брошены на разорванные места. Из сарая струится вонючая жижа – по-видимому, последний представитель рода Сабраков держит там поросят.
– Ну что ж, тогда – будьте здоровы, до свидания!
Управляющий слышит, как у него за спиной запирают на засов ворота, и весь вздрагивает. Действительно, страшно здесь все – и усадьба, и ее хозяин. Если Плууту в самом деле намерен когда-нибудь сожрать своего хозяина, то, по мнению Тоотса, пусть делает это хоть сегодня; Тоотс ничего не имеет против того, чтобы род Сабраков навсегда исчез с лица земли. Ванапаган уверяет, что за все должен «платить чистоганом», – а во дворе полно кур и петухов, в загородке хрюкает свинья, на огороде картофель и капуста – хорош чистоган! Но, в конце концов, все это его, Тоотса, не касается, ему нужно раздобыть поручительство. Уже в третьем месте он терпит неудачу. Черт его знает, почему все – и хорошее и плохое – случается по три раза? Почему три? В четвертом месте все же должно повезти, не то сегодняшний день совсем пойдет насмарку. Но где же это четвертое место?
– Боже милосердный! – раздается в эту минуту чей-то голос со двора волостного правления. – Мне, видимо, померещилось? Это, наверное, не вы, Тоотс, а ваш дух? Погодите, остановитесь, а то боюсь, что вы мгновенно превратитесь в воздух, пар или синий дымок!
– А-а, – оборачивается управляющий, – это вы, Тээле! А я уж подумал… Здравствуйте!
– Здравствуйте! – говорит девушка, проворно выходя на шоссе и протягивая ему руку. – Ну, слава богу, теперь я вижу, что это в самом деле вы, мой соученик Йоозеп Тоотс из Заболотья. Вы сказали: «А я уж подумал…»
– Да, я подумал было, что это опять Кийр за мной гонится. Он сегодня весь день меня преследует: куда ни пойду, везде он передо мной.
– Как же это получается? Нечего ему делать, что ли? Ах да, между прочим: он все еще ходит к вам учиться?
– Нет! Он побыл в Заболотье всего один день.
– Вот как. А я думала, он уже скоро станет настоящим опманом.