- Ты же любишь задавать вопросы, так спроси меня!
Он обогнал, заставляя стукнуться в плечо. А когда я лишь отклонилась, восстанавливая перед глазами прямую, дернул обратно за куртку. Чего еще ждать от этого человека?
- Спроси, почему я не сказал правды.
- Мне неинтересно.
- Я надеялся, что ты вспомнишь сама. Как ушла из клуба и была очень расстроена. Почему ты не взяла чертово такси, дурочка? Я случайно заметил тебя и проехал полрайона, потому что не хотел, чтобы ты пострадала. Неужели ты до такой степени вросла в книги, что не знаешь, как опасно девушке гулять по ночам в одиночку?
Он встряхнул меня, должно быть, думая, что я все еще не слышу его, но картинки уже занимали свои места, как будто только и ждали, когда он назовет их поименно.
Игорь больно прикусил кожу за ухом, забрался ладонями под платье – наверное, он вел по одной и той же дорожке каждую девушку, чье белье уже лежало у него в кармане. Словно каждая из нас была автомобилем с одинаковым управлением. Это показалось мне странным – пытаться получить удовольствие от грубой ласки и одновременно думать, что я, такая единственная в своем роде, всего лишь машина, для управления которой нужно просто получить права. Он задрал подол повыше, к груди, где бешено колотилось сердце, и я расплакалась, умоляя не трогать меня.
- Хватит ломаться, ты же сама хотела, - сказал Игорь, приподнимая меня, чтобы усадить себе на колени, а я не нашла ничего лучше, чем завизжать.
- Ну и сука же ты, долбанная недотрога, - плюнул он мне в спину, когда я, прижимая к животу сумку, выскочила на улицу. – Так и сдохнешь никому не нужной девственницей.
Я боялась, что он передумает, поэтому бежала, пока измученные каблуками ноги не взмолились о передышке, а остановившись, обернулась и впервые с пугающей ясностью осознала: я действительно была никому не нужна.
- Зачем ты вообще пошла в парк?
- Не знаю… - Стас не позволял опустить подбородок, и я крепко зажмурилась, чтобы хотя бы в чем-то настоять на своем. - Наверное, потому что давно там не была. Времени все никак не находилось, знаешь ли.
- Ты помнишь, о чем мы говорили?
- Нет, - я сказала правду, но лишь наполовину, потому что уже улавливала из подсознания отзвук его вчерашнего: «Любишь гулять по ночам?»
Он не был тем человеком, который может составить подходящую компанию пьяной заплаканной девушке, забравшейся так далеко от дома, но неожиданно его куртка перекочевала на мои плечи, хотя ладони еще долго после этого продолжали сохранять дистанцию. Игорь на его месте уже тянул меня на заднее сиденье…
- Ты красивая, - сказал Стас, прекрасно видя под светом фонаря растекшуюся по щекам тушь. – Давно хотел сказать тебе это.
Днем магнолии как будто предусмотрительно пахли слабее, чтобы не сводить случайных прохожих с ума. Но ночью им незачем было сдерживаться, а тот, кто забредал в их тень, брал весь риск на себя. Винить их в том, что Стас вдруг показался мне другим – глупо. Каждую нашу встречу я прятала глаза в пол, разглядывая в лучшем случае нечищеные ботинки. У него были длинные ноги, которыми он расхаживал, оставляя грязные следы, исчезавшие по понедельникам, когда приходила уборщица. Пружинящий шаг, напоминавший, что, пока я гроблю зрение и спину за учебой, за стенкой кипит темная, загадочная жизнь. Хрипловатый голос, намеренно произносивший мое имя нараспев. Я больше ничего о нем и не знала. Но именно в тот момент, когда поднялась на цыпочки, чтобы убедиться, что, пока его губы говорят признания, глаза не врут, пропала с головой.
Магнолии ни в чем не виноваты. Ветер набросил челку, пряча от меня взгляд, и я поцеловала его сама, надеясь только, что алкоголя во мне хватит на нас обоих.
- Спроси меня, Саша, и я отвечу. Если ты и была с кем-то этой ночью, то только со мной.
Он мог и не добивать меня, но, видимо, мне нужно было узнать и об этой его стороне: взявшись за дело, он доводил его до победного конца. Больше не нужно тревожить память, пытаясь выудить на свет подробности. Наверняка Стаса не пришлось просить дважды, когда я сама на нем повисла. Мы сели в его кошмарную машину и поехали в дом, где наши квартиры перепутались, потому что я не смогла с первого раза определить, где чья дверь. А дальше… какая разница кто и кому остался должен. Игорь назвал меня долбанной недотрогой, и я с лихвой доказала, что достаточно смелая, чтобы уже через пару часов опровергнуть его слова. Я сказала «смелая»? Надо же, допустила в слове «тупая» сразу столько опечаток.