Он подбросил в костер еще одно полено, и огонь разгорелся с новой силой. Коди много бы дал, чтобы у него было право прижать Даниель к себе и не отпускать. Но такого права она ему никогда не даст.
– Не знаю, как отблагодарить тебя, – тихо сказала Даниель.
Коди заглянул в ее аквамариновые глаза и утонул в них. Как же сильно он желал дотронуться до нее! Неодолимо! Похожее чувство он испытал, впервые взяв маленькую Молли на руки. Наверное, это был тот самый инстинкт, который заставляет самца защищать то, что принадлежит ему, до последней капли крови.
– Не стоит благодарностей, – пробормотал он, – я всего лишь помог тебе выбраться из воды. И ужин, который я приготовил, был весьма далек от совершенства.
– Для меня еще никто ничего подобного не делал.
Должно быть, она шутит. Коди не мог поверить, что эта женщина была лишена такого элементарного внимания.
– Наверное, твой муж был настоящим чудовищем, – сказал он, пытаясь представить себе глупца, обидевшего такую женщину. – Каким он был? – внезапно полюбопытствовал Коди.
Даниель была озадачена этим вопросом. До сих пор Коди никогда не интересовался ее личной жизнью. Она была не из тех брошенных женщин, которые ругают своих бывших мужей в присутствии детей, а кроме как с Линн, ей не с кем было поделиться своей болью. Поэтому неудивительно, что захотелось вдруг выговориться, пусть даже перед малознакомым мужчиной. Благодаря Коди она снова почувствовала себя женщиной.
– На самом деле ты мне слегка его напоминаешь, – после некоторого раздумья ответила она. – Он был очень красивым и самоуверенным. И ужасным ловеласом.
Коди вспыхнул.
– Подожди секунду, – возразил он, – неужели ты думаешь, я целую всех женщин, которых встречаю?
– А разве это не так?
– Нет, не так!
«Хорошо, что девочки уже спят», – порадовалась Даниель и опустила голову. Коди придвинулся ближе и коснулся рукой ее щеки.
– Я целую далеко не всех, – заметил он, взглянув на ее губы.
Даниель задрожала от его прикосновения, и через секунду их губы слились в страстном поцелуе. На этот раз поцелуй был долгим, очень долгим. Коди целовал Даниель жадно и в то же время нежно, распаляя ее, пробуждая женские инстинкты. Его руки ласкали ее тело, гладили шею, грудь… его прикосновения жгли, как раскаленное железо. Даниель тихо застонала. В первый раз, когда поцеловал ее, он хотел показать зарвавшейся «дамочке из Беверли-Хиллз», что такое грубый и неотесанный ковбой. А теперь был нежен и нетороплив. Он уже давно никого не целовал так бережно, никого не желал так страстно, никого не любил так трепетно. Коди все целовал, целовал Даниель и не мог насытиться.
– Кроме того, что он был законченным идиотом, чем еще отличался твой бывший? – спросил Коди, наконец оторвавшись от ее губ.
– Он был подлецом и мерзавцем. Поэтому я с ним развелась.
В ее голосе прозвучало отчаяние, словно она стыдилась своего прошлого и была виновата в том, как с ней обошелся ее муж. Наверное, свое неудачное замужество она считает ужасной ошибкой и собирается за нее расплачиваться всю жизнь.
– С другой стороны, – продолжала она, глядя на Коди своими большими, наивными глазами, – Скотт совсем на тебя не похож. Ты честный, иначе девочки не доверяли бы тебе. Дети отлично чувствуют, когда кто-то лжет или обманывает. Знаешь, ради тебя они пойдут на что угодно.
Она еще долго говорила о своих обидах, о нем, о девочках, словно наконец сняла с себя обет молчания. Коди не решился вставить ни слова. Ему очень хотелось раскрыть Даниель свою тайну, но он только молчал и слушал. Лучше бы она помалкивала о его честности. Подходящий момент был упущен. Как же теперь объяснить женщине, сводившей его с ума, что он не тот, за кого себя выдает, хотя это не ложь, не обман, а, если угодно, камуфляж, игра в прятки, псевдоним, в конце концов?
Коди чувствовал, что совесть его неспокойна. А почему, собственно? Почему он должен быть откровенным с ней? Потому что она ему нравится? Ерунда! Он не обязан ничего ей говорить. Во-первых, незачем ее разочаровывать: она ненавидит, лицемерие и ложь; во-вторых, он просто не готов к саморазоблачению. По крайней мере сейчас его воспринимают таким, какой он есть. Несмотря на славу, он так и остался ковбоем с гитарой, сочиняющим трогательные песенки, сюжеты которых ему подсказывает сама жизнь. Впервые за долгие годы он снова ощущал себя живым и полным сил. Хотя уже был не в силах слушать о том, какой он хороший. Он кашлянул и перебил ее рассказ о том, как он нравится Линн:
– Я думаю, ей просто нужен отец.
Даниель улыбнулась.
– Возможно, ты прав. Ты превосходно ладишь с собственной дочерью, должно быть, ты отличный психолог.
Господи, какая же она трогательная!
– Даже дураки иногда бывают правы, – ответил Коди тоном человека, который не воспринимает себя всерьез.
– Твоя жена, должно быть, была заботливой мамой? – спросила Даниель и вдруг поняла, что, сама того не желая, разбередила старую, незаживающую рану.
Коди напрягся, в его глазах появилось странное выражение.
– Она была ангелом, – произнес он, сжав зубы. – Наверное, поэтому Господь и забрал ее к себе.
– Ты неплохо справляешься с воспитанием Молли, – сказала Даниель, надеясь загладить свою вину. Ей не следовало говорить о его жене. Никто не сможет излечить его от этой боли. Даниель даже немного ревновала Коди к женщине, завоевавшей его любовь и унесшей его привязанность с собой в могилу. Иногда воспоминания о прошлом не дают спокойно жить и мешают думать о будущем. Но она также понимала, что ревновать к прошлому глупо.
– Спасибо, ты умеешь польстить.
Время шло, костер пылал, а Даниель и Коди все рассказывали друг другу то смешные, то грустные истории из жизни родителей-одиночек. Однако Даниель заметила, что Коди так ни разу и не ответил прямо ни на один из ее вопросов о его прошлом.
– Участвовал в нескольких родео, – коротко отвечал он.
– Никаких быков, я надеюсь, – сказала Даниель. Она не любила родео.
– Нет, жеребцов объезжал.
Коди очень надеялся, что ей не придет в голову провести аналогию между тем Коди, которого она знала, и суперпопулярным певцом, бросившим ранчо ради блестящей карьеры в шоу-бизнесе.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться пением профессионально? – поинтересовалась Даниель.
Коди усмехнулся. Не предложить ли ей пару билетов на свой следующий концерт? Он снова оказался перед выбором: продолжать свою игру или признаться во всем. Даниель, наверное, полагала, что он зарабатывает на жизнь, принимая участие в родео.
– Я люблю петь для самого себя, – наконец ответил он.
По крайней мере с этого все начиналось. Потом он много пел для публики. Только для публики. Должно быть, его мама была права, когда говорила: «Ты совсем забыл, что значит петь от чистого сердца, сынок».
– Но ты замечательно поешь, – похвалила Даниель. – Знаешь, я вспомнила, что очень похожий голос, мне кажется, твой голос, я слышала по радио.
Коди промолчал. Слава Богу, она не увлекается музыкальными каналами, иначе непременно запомнила бы, что на прошлой неделе его видео заняло лидирующую позицию в хит-параде MTV.
– Спасибо, но мне нравится то, что я делаю. Я не создан для шоу-бизнеса, – солгал он, снова убеждая самого себя, что это была ложь во спасение. – Ты только взгляни, – он указал на небо, – ты никогда не увидишь таких звезд в Денвере. Моя мама говорит, что звездная ночь излечивает душу.
Даниель вздохнула.
– Твоя мать мудрая женщина. Она воспитала хорошего сына. Знаешь, Коди Уокер, я никогда прежде не встречала такого мужчину, как ты.