- Мил, - когда они доели, напрямую спросил Василий. – Ты что, влюбилась в меня?
- Наверное, - после недолгого раздумья ответила девушка. – Я сама не пойму до конца…
- А вчера… Что это было?
- Я боялась за тебя, - смутилась Мелисса. – Ты ушел, а я не знала, вернешься ли ты живым…
- Разве ж я мог не вернуться, - подойдя к девушке и тихонько погладив ее по волосам, произнес Василий. – Знаешь, Мил… Не знаю, как оно будет дальше, но пока не буду врать тебе и клясться в любви. Но могу сказать одно – ты хорошая, добрая девушка, ты мне нравишься, мне с тобой хорошо. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты была счастлива. Даже если сейчас ты встанешь и пошлешь меня… куда подальше.
Откровенно говоря, последнего Василию не хотелось совершенно… Уж больно успел он к этой девушке привязаться – и он ничуть не соврал в своих словах ей. И красивая она какая – одни вон эти длинные рыжие волосы чего стоят. Но ведь и насильно мил не будешь, так что он бы понял и не стал осуждать и такое ее решение… И по возможности постарался бы помочь ей и в такой ситуации. В конце концов, хорошие люди должны помогать друг другу – если не хотят, чтобы вокруг остались одни плохие. Хотя насколько он сам еще подходит под определение хорошего человека – тут Василий, увы, сильно сомневался. Порой он себя чувствовал редкостной сволочью…
- Хорошо, - кивнула в ответ девушка. – Я тебя понимаю…
Впрочем, Мелисса даже не обиделась… Когда-то, конечно, она как почти любая девушка мечтала выйти замуж по любви и прожить с любимым всю свою жизнь, родить и вырастить детей, построить свой дом и много чего еще… Обычные такие обывательские мечты и желания! То, что свойственно практически любому человеку. И, конечно, она была бы верной подругой и помощницей своему любимому, своему мужу – ведь так оно правильно!
Но… Сколько всего она повидала потом? Как те, кто клялись в любви, потом срывали свою злость на тех, кого якобы любили, как фактически издевались над ними? Или как другие тоже клялись в вечной любви и, вроде, у них даже было все прекрасно… Пока не случилась Катастрофа – и в начавшемся хаосе они оказались абсолютно беспомощны, так и не смогли защитить своих любимых от опасностей нового мира? Сколько таких примеров было вокруг! А Василий и так уж спас ее… Можно сказать, даже несколько раз. Ему она обязана своей жизнью… Его она полюбила, при этом явно не безразлична и ему… Так будь что будет! Сейчас она хоть чувствовала себя в пусть и относительной, но безопасности.
- Скажи, - после долгого раздумья спросила Мелисса. – У тебя была… подруга? Тогда, до Катастрофы…
- Не тогда… После.
- Она… погибла?
- Нет, - пожал плечами Василий. – Я отправил ее в Советский Союз… Мы писали заявления в советское посольство – ей дали разрешение на въезд…
- Но зачем? – буквально полезли глаза на лоб у Мелиссы.
- Там ей будет безопаснее, - ответил Василий. – И ей, и нашему ребенку…
- Ты так веришь в коммунизм?
- В коммунизм? – задумчиво произнес Василий. – Не знаю… Но я верю в то, что советская власть сможет сохранить страну.
«А ведь когда-то ненавидел ее, считал, что тебя не ценят, что ты достоин большего!» - ехидно усмехнулся внутренний голос. На том они и распрощались – пора было идти на работу…
За ночь, как оказалось, померло еще несколько раненых из его бойцов – впрочем, врачи сразу не давали на их счет никаких гарантий. Да, еще в самом начале они позаботились над тем, чтобы и врачей хороших найти, как из эмигрантов, так и из американцев, и создать запасы лекарств и всего необходимого. Так что теперь их больница, может быть, является лучшей на тысячу километров в округе. Вот только медицина тоже не всесильна…
Около ангаров его уже ждали… Сюда стащили все трофеи, полученные после разгрома банды, сюда на ночь сгоняли рабов и нескольких захваченных Пальцевым и его людьми пленных. Впрочем, последних уже потащили на допрос – еще ранним утром, когда Василий еще отсыпался после вчерашней пьянки. А вот тех, кто был в рабстве у «орды», сейчас выстроили на площади – пока сам «главнокомандующий» ходил узнать на счет своих бойцов в больницу. И вот сейчас те люди стояли перед ним… Чуть больше сотни человек – все грязные, оборванные, откровенно неприглядно выглядящие. И Василий даже и не знал, что ему с ними дальше делать.