И все же жизнь продолжалась… Умирать всей страной советские люди не собирались. А жизнь уже хорошо показала, что выжить можно лишь общими усилиями. Иного варианта просто нет. Не хочешь же ты как… да много где… выживать в примитивных условиях, без всех достижений современной цивилизации? Уж лучше сейчас постараться, поработать – ради того, чтобы потом и тебе самому, и твоим детям жить в нормальной стране, а не на руинах!
- Знаешь… Порой мне кажется, что наша прежняя жизнь – это какая-то смысл, вымысел, - задумчиво произнесла Вика. – А реальность… Она вот! И нет и не может быть никакой иной…
- «Как молоды мы были»… - тихо произнес Михаил слова из песни, но осекся, вспомнив, что ее еще не написали.
- Угу, - тихо произнесла девушка. – Как ты так метко поймал это… ощущение?
- Не знаю, - только пожал плечами парень.
Ну не скажешь же, что это – песня середины 70-х другого мира… Никто, кроме отца Михаила, так и не узнал про то, что он из «будущего» - пусть и параллельного. И, хотелось верить, никто никогда и не узнает.
Но вот и остановка – и их пути, как обычно, расходятся. Вике ехать на «Комбайн», а парню – в «Сарсельмаш». Интересно все же порой складываются исторические названия районов! Завода комбайнов давно нет – сначала там был авиационный, а теперь моторостроительный. А название осталось. Хотя оно нынче вполне подошло бы району Сарсельмаша… Комбайны ведь там как раз тоже выпускаются.
Но вот и выворачивает из-за депо трамвай-восьмерка, и Михаил сразу лезет в него. Хоть и от конечной не далеко, но народу уж достаточно много – кто-то так и вовсе пересел с «единицы» или «пятнашки». Так что сидячих мест уже нет – это не «девятка», где при езде в университет ездишь из конца в конец… Но к этому все привычные. И вот уже они катят по Огородной – мимо двух-трехэтажек «сталинок» с оштукатуренными и покрашенными фасадами, мимо белокирпичных с орнаментами из красного кирпича пятиэтажных ранних «пономареновок», мимо недавно построенных «эвакуационок» - мрачного вида панельных пятиэтажек с двухскатной крышей и крохотными окошками… В одном месте трамвай выезжал на набросанную прямо поверх дороги «времянку» - основную линию вовсю ремонтировали военные железнодорожники. А затем возвращались на уже уложенный новый путь – возвышающийся над дорожным полотном, тщательно выровненный и отсыпанный щебенкой. После чего скорость движения сразу прибавилась, а грохот – уменьшился.
И везде разговоры о событиях трехгодовой давности… Люди-то в вагоне практически постоянные, изо дня в день в одно время едут, многие так и вовсе в одном месте работают. Так что знают друг друга хорошо. Везде воспоминания, от которых Михаил лишь грустно усмехался. Прошлое СССР в этих разговорах казалось всем чем-то таким далеким и прекрасным, лучше чего просто не может быть на свете… Все словно и забыли про те проблемы, которые в свое время вызывали возмущения. Про то, в отношении чего нередко бухтели на кухне… Все прошло, выгорело – осталась лишь ностальгия по тому, что потеряли. Хотя… Один из разговоров вдруг заинтересовал Михаила.
- Чушь говоришь! – на слова своего собеседника вдруг отрезал какой-то мужик. – Вспомни, урок сколько было? И где они теперь?
- Да что те урки? – только отмахнулся от него собеседник. – Много ты на них внимания обращал? Ты лучше вспомни про то, что было тогда…
- Что было… - усмехнулся первый. – Много чего было. Но и уродов хватало… А они – та же контра, ничуть не лучше всех этих «диссидентов», кого из страны высылали! Помнишь, недавно на партсобрании говорили, что бандит – злостный враг советской власти?
- Правильно! – внезапно поддержала его какая-то женщина средних лет. – Слыхала, что про это сам товарищ Пономаренко говорил! Что, воруя у государства, вор ворует у нас!
- Да как будто государство сильно обеднеет… - усмехнулся второй.
- Государство? – решил вступить в разговор Михаил. – От одного вора, жулика, спекулянта, может, и не сильно обеднеет. А если таких будут десятки, сотни тысяч? Так по винтику, по кирпичику растащат и всю нашу страну! И будет у кого-то всего дофига, а у вас – нифига!