О том, что чувствовал Арман Де Грелль, лишившись сразу обоих родителей, наставника и любимой, Андри даже подумать боялся. Молодого мага, который предпочел муки и забытье одриксовых цепей трагическим воспоминаниям, ни в чем нельзя было винить.
Эсса, как могла, поддерживала Андри. Она постоянно была рядом, помогала, поддерживала, отвлекала от мрачных мыслей.
После прощания с погибшими надо было позаботиться о выживших. То, что чудом спасшимся магам невозможно дальше оставаться в Трезеньеле, было очевидно. Поэтому следующие несколько дней прошли в попытках найти тем, кто выжил, другое пристанище.
Кто-то из спасенных благодаря своим связям мог спрятаться сам и прихватить с собой кого-нибудь еще, что они и сделали. О тех же, кому совсем было некуда бежать, позаботились Андри, Эсса и Король Серого двора.
Нескольких удалось отправить в Глерон, где их, как и до этого Виэри, должен был принять и разместить Тедрик Ларк, дядя Эссы. Еще нескольких решили спрятать в Эвермире, где у одного из лордов служил Квентин, друг детства Эссы и ученик ее матери, с которым девушка поддерживала связь. Кого-то смог пристроить Рауль, написав знакомым в Офрейн. Андри очень жалел, что у него совсем не осталось друзей на родине, и тем, кто пожелал бежать в Марссонт, маг не мог оказать почти никакой поддержки.
Когда друзья проводили последний караван, увозящий уцелевших представителей Ковена из столицы, можно было подумать и о том, как им самим теперь жить дальше.
Андри сидел за столом в лазарете, просматривая записи о больных. Сейчас целитель был один. В последнее время маг все чаще ловил себя на том, что очень беспокоится, если избранницы нет рядом, но Эссу попросил о чем-то Рауль Дегремон, и она ушла с ним.
В лазарете все было как всегда: бедняки из Серого города с обычными для бедноты болезнями, шаркающая походка и старческое кряхтение тетушки Тасселин, делающей очередную уборку, прохлада и тишина. Тут можно было отдохнуть и спокойно поразмышлять.
— Это и есть то самое место, куда ты намерен привести мою племянницу?
Задумавшись, Андри не услышал шаги и шелест платья. В приемную вошла леди Одиль Де Верлей.
Дама по-хозяйски осмотрелась и неодобрительно покачала головой. Целитель поднялся из-за стола и поклонился:
— Моя леди баронесса. Чем обязан?
— У меня к тебе серьезный разговор, — заявила дама и села на стул, не дожидаясь приглашения.
— Я даже догадываюсь, о чем, — маг встал перед баронессой, скрестив руки на груди. — Точнее, о ком.
— Ты догадлив, — кивнула леди Одиль. — Речь пойдет об Эссе. Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить мою племянницу в покое?
— Эсса не товар, чтобы предлагать мне за нее деньги, — покачал головой Андри. — а я — не офрейнский работорговец. И почему бы тебе не спросить сначала ее?
— Потому что я знаю, что она ответит, — отозвалась королевская советница. — Эсса влюблена в тебя без памяти, девочка совсем потеряла голову. Но ты мужчина. А значит, ответственность за вашу семью, если вы решитесь на совместную жизнь, лежит на тебе. А что ты сможешь дать Эссе? Вечное бегство? Постоянный страх быть схваченным и казненным? Нищету?
— Я дам ей свою искреннюю любовь, нежность и верность! — возразил маг. — Зачем ты так говоришь, леди Одиль, Эсса ведь сама из похожей семьи!
— Их всю жизнь защищал отец. А ты хочешь поставить свою женщину в положение вечной защитницы, а сам спрятаться за ее спиной, — вздохнула баронесса. — Послушай, Андри. Разве ты не согласен, что моя девочка заслуживает лучшего будущего? Я выдам ее замуж за сына сенешаля, Эсса будет богатой, знатной, ее примут при дворе.
— Я видел, как этого жаждет Его Величество, — горько усмехнулся маг. — заполучить Эссу ко двору! Ты хочешь убедить ее стать фавориткой? Предлагаешь мне деньги за то, чтобы я оставил твою племянницу, чтобы потом подороже продать ее королю?
— Следи за словами, маг! Максимиллиан — галантный кавалер! — возмутилась леди Де Верлей. — Он не станет силой добиваться ее благосклонности!
— А, ну тогда я совершенно спокоен! — расхохотался Андри. В его смехе звучал едкий, ничем не прикрытый сарказм.
— Ее никто не будет ненавидеть, охотиться за ней, считать преступницей, — продолжила баронесса. — Если ты по-настоящему любишь ее, то не станешь желать ей разделить твою участь. Задумайся над этим.