Действующие лица не заставили себя долго ждать: в противоположном конце зала разъяренный граф Лайонхолл подскочил к лорду Мак Нейсу, пытавшемуся заплетающимся языком что-то рассказывать из последних сил слушающим его дамам, схватил мужчину за плечо. Лорд Мак Нейс обернулся, смерил юнца уничтожающим взглядом и, брезгливо стряхнув руку графа со своего плеча, как стряхивают назойливое насекомое, тут же снова обернулся к слушательницам. Граф вновь схватил лорда за плечо и рывком развернул к себе. Вокруг послов начала собираться толпа.
Великий герцог усмехнулся и незаметно подобрался поближе. Он успел как раз вовремя: сцена была в самом разгаре.
— Ты позволил себе оскорбительно отзываться о моем отце! — воскликнул граф Лайонхолл, — Изволь ответить за свои поношения!
Лорд Эод, с трудом соображая, мутным взглядом посмотрел на назойливого юнца:
— Никак старого Лайонхолла-Мясника сынок? — заплетающимся языком, икая, произнес он. — Так тв… оего отца и оскорблять не надо, он сам ходячий позор… А вот ты за свои грязные сп… летни о моей п… ринцессе кровью умоешься!
— Дуэль? — холодно поинтересовался граф, резко стягивая перчатку.
— Д… дуэль! — с азартом выкрикнул пьяный лорд.
Придворные зашумели, кто-то в ужасе отшатнулся. К спорящим уже спешил сам Максимиллиан:
— Господа послы! — заявил он ледяным тоном. — Вы нарушаете все правила этикета!
Лорд и граф склонились перед монархом. Максимиллиан продолжил:
— Во-первых, сегодня большой праздник, Поворот, и своей ссорой вы нарушаете древнюю традицию мира, идущую со времен Пророка Рикварда, ни больше, ни меньше. Во-вторых, как вы посмели устраивать скандал в королевском дворце, более того — в моем присутствии! В-третьих, в Трезеньеле дуэли запрещены. Вы собираетесь нарушить мой указ, господа?
Лорд Эод выпрямился. Похоже, в присутствии монарха он мгновенно протрезвел.
— Я готов извиниться перед тобой, государь. Но мне стало известно, что этот человек оскорбил мою принцессу. Такие оскорбления извинениями не загладишь.
— У тебя я готов просить прощения, мой король, — ответил, в свою очередь, граф. — Но лорд здесь при всех бесчестит моего отца, и я не вижу другого выхода, кроме…
— Как бы там ни было, господа… — послышался приятный женский голос. Рядом с королем встала леди Одиль. — Вы нанесли друг другу оскорбление в этих стенах, а это значит, что Его Величество — сторона пострадавшая. И, раз без поединка обойтись нельзя, то вы обязаны предоставить выбор оружия Его Величеству.
Соперники растерянно посмотрели на короля. Максимиллиан тонко улыбнулся:
— Воистину устами дамы в таких делах глаголет сам Единый. Я выбираю стихотворную дуэль. Вы, господа, напишете по мадригалу. Каждый посвятит свое сочинение той из дам, интересы которых он здесь представляет. Ты, лорд, будешь воспевать принцессу Лейтис, а ты, граф, — принцессу Эделин. У кого выйдет лучше похвалить свою даму, тот будет считаться победителем. А судьей будет леди Одиль. Надеюсь, вы ей доверяете.
Оба посла низко поклонились королю:
— Пусть будет по-твоему, государь, — согласился лорд Мак Нейс.
— Мудрое решение, достойное монарха, — процедил граф Лайонхолл.
— До тех пор, пока поединок не состоялся, я откладываю свое решение о выборе невесты, — царственным тоном произнес Максимиллиан Третий.
Леди Одиль Де Верлей хотела вмешаться, но король жестом остановил ее:
— Я сказал. Вернись к остальным, баронесса.
Мадам Де Верлей склонила голову, приседая в глубоком реверансе, но промолчала. Великий герцог, усмехаясь, покинул толпу зевак.
Гильом Де Тайер покидал бал в отличном расположении духа. Он уселся в карету и даже не стал делать замечание своему кучеру за то, что тот промедлил с подачей экипажа и заставил себя ждать.
— Я наблюдал за вами, мой принц, — послышался тихий мужской голос из глубины кареты, — Вы отлично сыграли.
Герцог вздрогнул от неожиданности и перевел взгляд на темную фигуру в углу кареты — мужчину в черном плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном:
— Дуэль на мадригалах! Сила Единого, как же мой кузен жалок! Что теперь, Олло̇рнас?
— Далее я позабочусь о том, чтобы оба посла ослушались приказа Его Величества и устроили бой с настоящим оружием, — тихо усмехнулся собеседник герцога. — Это будет нетрудно, вряд ли этих двоих удовлетворят жалкие стишки. Старик-марсселен неминуемо погибнет, а мы достигнем трех целей. Фактическое убийство посла Марссонта, исторического союзника Трезеньеля, во-первых, покажет неспособность правящего короля влиять на ситуацию, во-вторых, усилит при дворе настроения за войну с Эвермиром, и, в-третьих, надолго отсрочит выбор королевской невесты.