— Испугался! Смотри-ка, Луазен, он испугался!
— Да перестань ты издеваться над человеком! — добродушно пробурчал трактирщик. — Успокойся, мастер Жермон, никто тебя продавать не станет. У нас есть для тебя предложение.
— Весьма выгодное, — подмигнул лакею Брюно. — Одна девушка, бедная бездомная сирота, очень мечтает устроиться горничной к какой-нибудь знатной даме, но несчастную не берут без протекции. Леони, иди сюда!
Из-за кресла, в котором сидел картежник, бесшумно появилась тоненькая рыжеволосая девушка лет восемнадцати и присела перед Жермоном в самом изысканном реверансе.
Брюно продолжил:
— Я прощу тебе весь твой долг целиком, если леди Одиль Де Верлей возьмет эту девицу себе в горничные.
Мастер Жермон растерялся:
— Но… я даже не знаю, нуждается ли она в еще одной горничной… У нее много служанок.
— Ты же старший лакей! Должен следить за наймом лакеев и горничных. Убеди баронессу. Представь девчонку своей родственницей, — усмехнулся картежник. — Внебрачной дочерью, например. Ты же в молодости таким ходоком был, наверняка десяток детишек наплодил, о которых сам не знаешь. Леди Одиль, конечно, пожурит тебя, но оценит, что ты решил позаботиться хоть о ком-то из своих детей, или я ее совсем не знаю. Ну, что? Согласен или ждем, пока тебя выгонят, и отправляем в увлекательнейшее путешествие в цепях на офрейнской торговой галере?
— Согласен, — выдавил из себя Жермон. Что-то во всей этой ситуации ему очень не нравилось. Утешало только то, что он всего лишь дает стол и кров несчастной нищей девчонке.
— Значит, по рукам, — кивнул Брюно. — Вот тебе часть расписок. Вторую часть получишь, когда девица поработает неделю.
Жермон и Леони вышли из трактира. Невысокая девушка едва поспевала за широко шагающим старшим лакеем. Пройдя пару домов, Жермон, наконец, заговорил с ней:
— Я буду за тобой следить, «доченька». Если будешь отлынивать от работы или не станешь выполнять свои обязанности на совесть, буду вешать оплеухи. Рука у меня тяжелая.
— Вы с леди баронессой оба будете довольны мною, «папочка», — кротко улыбнулась Леони. — Я прекрасно обучена, вот увидишь. Ты, главное, уговори дамочку меня взять и держи язык за зубами, что я тебе не дочь, вранья нам не простят.
— Согласен, — угрюмо кивнул Жермон.
Кажется, все шло, как задумано. Леона украдкой обернулась. У дверей «Говорливого гуся» стоял Альзо. Юноша помахал ей рукой, желая удачи.
Выкупить долг Жермона было прекрасной идеей. Сейчас Альзо расплатится за молчание и пойдет докладывать обо всем мадам Маделин. Бабушка будет довольна.
***
Колокола на маленькой церквушке в соседнем переулке пробили полночь. Андри тяжело вздохнул, набросил на плечи плащ и вышел в сырую весеннюю ночь. Чародей погасил зеленые фонари, которые всю ночь горели над входом в его пристанище и тщательно запер дверь.
Идти никуда не хотелось. Тем более, не хотелось снова встречаться с теми, кто называл себя Секретным Ковеном магов. Эти люди, которым ценой невероятных ухищрений удавалось выживать и сохранять свободу в условиях постоянной охоты на магов в Трезеньеле, были при этом абсолютно недальновидными и безрассудными. Каждый из них прекрасно умел прятаться, выживать и заметать следы. При этом у них не было ни целей, ни планов, ни какого-нибудь четкого руководства. Члены Ковена собирались вместе только для того, чтобы каждый из его представителей мог почувствовать поддержку со стороны себе подобных и убедиться, что он не одинок.
Во время их первого знакомства, когда Андри был молод и наивен, Секретный Ковен магов представлялся ему мощной организацией, способной организовать сопротивление Вечному Ордену. Юный чародей мечтал, что Секретный Ковен сможет объединить всех оставшихся в живых магов Каэрона и открыто выступить против поголовного истребления людей с магическими способностями, которым вот уже тысячу с лишним лет занимался Вечный Орден с благословения Церкви Единого.
Все оказалось совсем не так. Секретный Ковен собирался только для того, чтобы помечтать, как прекрасно было бы, если бы ситуация вдруг изменилась, магов перестали бояться и ненавидеть, Великий Магистр Вечного Ордена внезапно понял бы, что, убивая детей и закрывая взрослых магов в тюрьме, его рыцари поступают жестоко и несправедливо, и все нашли бы компромисс и зажили мирно и счастливо.
Дальше слов Ковен не шел. При малейшей опасности для жизни его представители предпочитали разбегаться по своим углам, прятаться и молиться, чтобы с их драгоценными жизнями ничего не случилось. Тех же, кому не повезло, провожали вздохом сожаления и тут же забывали о них. О том, чтобы спасти попавших в беду товарищей, речи не шло. Тут каждый был сам за себя.