— Я рад, что быстрота моей реакции лишила вас стольких хлопот, — с легкой ноткой иронии произнес Уотер.
— Напомни свое имя, Скиталец.
— Марк Уотер, касс.
— Касс? Так меня еще никто и никогда не называл, — довольно протянул фермер. — А мое имя Луис. И так, Марк Уотер, ты еще нуждаешься в ночлеге?
— Конечно, Луис. И, как я и обещал, готов расплатиться золотом.
— Нет, — покачал головой фермер. — Золотых монет я никогда не держал в руках и даже не знаю, как они выглядят, а потому и не смогу определить — настоящая она или нет. А вот от… — Фермер запнулся, в попытке вспомнить те крупицы знаний, которые он накопил за всю свою жизнь в счетном деле, — …от пять медных монет я не откажусь.
— Готов заплатить вам и десять, Луис!
— Тогда, будь нашим гостем, Марк.
Кевин Нолан за последние полтора месяца мало находился наедине с самим собой, а все чаще его окружали люди — группы и толпы, знакомые и не очень, приятные в общение и агрессивные в словах и поступках. В этом были свои плюсы — они не позволяли ему думать о пережитых потерях, а вечно напоминали о предстоящем пути, в конце которого его ждало лекарство от душевной боли. Часто перед сном он представлял себе, как лежит в постели в своем новом доме рядом с женой и дочерью и рассказывает им о своем путешествии (заранее обходя более страшные моменты), взамен так и недочитанной книги мистера Гринфилда. Кевин надеялся, что их новым домом станет одна губерния из Фаржэ, рассчитывая на то, что гнев Великого Мага Эрстана все же смениться на милость.
Кевин понимал, что своего Мира ему уже не увидеть никогда, так как у Океана Надежд можно было попросить только одно желание. Конечно, всегда оставался шанс, что после воссоединения с семьей, он вновь сможет найти путь к Миру Вечности и загадать еще одно желание. Но, Кевин сомневался в подобной возможности, предполагая что вернувшись в один из Ближних Миров, он станет один из простых его жителей, для которого путь к Океану Надежд будет навсегда утерян.
Наконец оставшись наедине с самим собой, Кевин мог уйти полностью в себя и вспомнить улыбку своей жены, ее большие темно-зеленые глаза, ее роскошные белые волосы, приятный запах ее тела, ее округлые бедра, очерченные тканью джинсов, ее веселый громкий смех по утрам. Мог вспомнить дочь, которая была вылитой копией матери, только с черными отцовскими волосами и с его же карими глазами; вспомнить Кэтти, когда она была всего лишь серо-белым пятном на фотокарточке сделанной с помощью УЗИ, составляя единое целое с матерью; вспомнить ее забавный сморщенный лобик, когда она засыпала на родительских руках; вспомнить ее рисунки, в которых всегда было солнце, деревья, трава и три карикатурные фигуры разных размеров, в которых так или иначе всегда угадывалось семейство Ноланов.
Сверчки громким стрекотом наполняли красками ночную тишину, замолкая с его приближением и запевая вновь при отдалении. Аромат ночных цветов в ночном свежем воздухе расплывался вокруг столь интенсивно, что приводил к легкому щекотанию в носу, при каждом вдохе. Зеленоватый полумесяц поднимался все выше в небо, становясь меньше и далече от него, но и ярче сияя. Кругом было невероятно красиво, и Кевин жалел, что в эти минуты с ним не было рядом его семьи. И Клэр, и Кэтти наверняка бы оценили все красоты этих мест.
"Они обязательно оценят ее, я в этом уверен", решительно заявил про себя Нолан. "Интересно, что бы они сказали при виде природы столь привычной для Фаржэ?".
Фаундэр резко остановился, от чего узда натянулась и Кевин не смог сделать очередной шаг. Он обернулся, желая понять причину каприза Фаундэра и замер…
Справа от него, в десяти шагах, где росли многочисленные кусты, стоял один из тех, в реальное существование которых он все меньше верил с каждой новой преодоленной губернией.
Его сердце забилось настолько быстро, что ему даже стало плохо из-за огромного потока крови, прилившей к его голове. Когда ему начало сжечь горло и возникла цветная рябь перед глазами, он понял что перестал дышать. Он сделал глубокий вдох и пелена начала спадать с его глаз, но светлее от этого не стало, но контуры балахона вновь стали более очерченными.
Кто именно перед ним стоял, Кевин не имел понятия, так как не мог разобрать какого именно цвета был балахон — черного, красного, синего, но наверняка не желтого. Но, он был уверен, что на темной улочке деревни Хакеттан, что в объединение Иватт, ему впервые за весь им проделанный путь повстречался один из Четырех Темных. И чем больше в нем крепла эта уверенность, тем сильнее становился в нем страх. Ком, больше похожий на валун, начал медленно поднимать из недр его тела и остановился в горле.