Нужно сказать, что я очень внимательно вчитывался в эти сообщения зарубежных газет, и не без некоторого основания. Ведь среди других документов, обнаруженных в имперской канцелярии, была и такая телеграмма: «22 апреля 1945 г. Доктору Хельмуту дон Хуммелю в Оберзальцберг. С предложением передислокации в заокеанские страны юга согласен. Борман». Значит, такой план был у него еще за десять суток до падения третьего рейха и для его осуществления велась подготовка.
Дневник Бормана и русский перевод я отправил через Военный совет 1-го Белорусского фронта в Москву, копию перевода передал советскому журналисту-международнику Л. Безыменскому, который частично опубликовал его в своих трудах.
...В ту первую послевоенную весну мы очень много и напряженно работали, но, нужно сказать, с добрым настроением: изо дня в день восстанавливался Берлин, улучшалось материальное положение жителей, все лучше работали предприятия, ремонтировалась и вступала в строй жилая площадь.
В Берлин часто наведывались и гости из Москвы. Мне запомнилось посещение столицы Германии Маршалом Советского Союза С. М. Буденным. Мы с ним проехали по городу, Семен Михайлович задержался в имперской канцелярии. Неподалеку от выхода из «фюрербункера», притопнув ногой, где был обнаружен труп Гитлера, он сказал:
— Так вот где собака зарыта... — А потом, растягивая слова и поглаживая пышные усы, добавил: — Подумать только: замахивался на весь мир, а кончил на том жалком пятачке... Такая же участь ждет и всех, кто попытается затеять против нас войну. Не иначе. На том стояла и стоит земля советская. Куда им, пигмеям, против нашего народа-богатыря!
Вместе с ним мы побывали и во внутренних помещениях рейхсканцелярии и в «фюрербункере». Увидев на складе личных вещей фюрера маршальский жезл генерал-фельдмаршала Роммеля, штандарт «Адольф Гитлер» и другие вещи, Семен Михайлович порекомендовал отправить их в Москву, что и было сделано. Впоследствии, просматривая киноленту о Параде Победы в Москве, я с большим удовлетворением увидел, как наш красноармеец первым бросил штандарт к подножию Мавзолея В. И. Ленина.
Очень радостно было знать, что среди двухсот воинов, швырявших на землю знамена разгромленных гитлеровских частей, были и представители 5-й ударной армии.
Воины нашей армии гордятся тем, что сводный полк 1-го Белорусского фронта на параде в Москве возглавлял командир 9-го стрелкового корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. П. Рослый. Этой высокой чести его удостоили в знак особых заслуг корпуса при штурме правительственных кварталов Берлина и имперской канцелярии.
Имперской канцелярией в ту пору интересовались многие.
Когда проходила Потсдамская конференция глав ведущих стран антигитлеровской коалиции, ставку Гитлера — единственное из бывших правительственных учреждений Берлина — осмотрел Уинстон Черчилль. Дважды, по просьбе прибывших в Берлин представителей зарубежных радиовещательных компаний, я давал указания о допуске их в имперскую канцелярию. Непосредственно из кабинета Гитлера они вели радиопередачи.
Но не эти отдельные эпизоды характеризовали тогда работу Военного совета армии в Берлине. Главное для нас было быстрое налаживание нормальной жизни столицы.
Огромную помощь в этом оказывало командование 1-го Белорусского фронта, военные советы других армий, командиры и политработники всех степеней. Очень большая нагрузка легла на органы тыла, в том числе нашего армейского. А работал тыл, как правило, очень четко. Его роль в успехах 5-й ударной армии невозможно переоценить, особенно в Берлинской операции. Масштабы действий службы тыла были огромны и имели особое значение для выполнения общей боевой задачи.
В процессе наступления на Берлин только для нашей артиллерии автомашинами было переброшено более чем 2000 вагонов снарядов и мин, не говоря о прочем боепитании, горючем и смазочных материалах, продовольствии и многом другом, потребном для боя и жизни войск...
После окончания войны органы нашего армейского тыла не только обеспечивали потребности армии и гарнизона, но и оказывали большую помощь населению.
Особое внимание в ту весеннюю пору уделялось нашим раненым, пролившим кровь в последних боях. Их разместили в специализированных госпиталях. С окончанием боев приток раненых прекратился. За счет расформирования ряда госпиталей были укреплены штаты медперсонала действующих лечебных учреждений. Теперь каждую серьезную операцию проводили на месте лучшие специалисты не только армии, но и фронта.