Выбрать главу

Советское правительство направило в Берлин 96 тысяч тонн зерна, 60 тысяч тонн картофеля, до 50 тысяч голов скота для убоя, сахар, жиры и другие продукты. К 18 мая продовольственные карточки были распределены, и по ним берлинцы начали получать продукты.

Немедленные меры были приняты как с советской, так и с немецкой сторон против спутников голода — эпидемий. Николай Эрастович Берзарин возложил ответственность за восстановление работы органов здравоохранения на комендантов районов и потребовал о результатах борьбы с очагами инфекции докладывать ему лично.

Постепенно возобновляли работу медучреждения. К 21 июня было открыто 96 больниц, из них — 4 детские, 10 родильных домов, 146 аптек, 6 пунктов скорой помощи, в которых работало 654 врача. Около 800 медиков занималось частной практикой. И все же положение оставалось очень тяжелым — в постоянном лечении нуждалось около 250 тысяч человек. Не хватало врачей, младшего медицинского персонала, медикаментов. И тогда советское командование приняло решение освободить врачей из лагеря военнопленных, находившегося недалеко от Берлина. Они стали работать в больницах. Магистрат освободил медицинских работников от работ по расчистке улиц, при помощи советского командования принял меры для быстрого ввода в строй фармацевтических фабрик и мыловаренных заводов. Все это позволило укрепить органы здравоохранения и улучшить медицинское обслуживание населения. Нужно сказать, что принятые меры оказались очень своевременными. Когда в июле начала распространяться дизентерия, а сыпным тифом каждую неделю заболевали 900 человек, берлинское здравоохранение настолько укрепилось, что успешно предотвратило распространение эпидемий.

Для нормализации жизни и закрепления демократических преобразований в Берлине существенное значение приобретало быстрое восстановление хозяйства. Советское командование и магистрат, стремясь навести порядок в хаосе берлинского хозяйства, сконцентрировали внимание на вводе в строй его коммунальной части как основы жизни города. Карлсхорст был первым районом, получившим уже 29 апреля электроэнергию от спасенной советскими воинами и антифашистами электростанции Клингенберг. В этом районе раньше других были восстановлены водоснабжение и канализация.

Важным событием в жизни города явилось совещание, созванное Центральной Берлинской комендатурой в Лихтенберге. На него были приглашены офицеры районных комендатур, работники промышленности, транспорта, коммунального хозяйства, здравоохранения и культурных учреждений. Когда я приехал на место, комендант района Лихтенберг полковник М. Ф. Загородский повел меня в зал, там уже многие приглашенные сидели на местах, а другие группами стояли и тихо разговаривали. При нашем приближении они умолкали и почтительно расступались. Бросалась в глаза худоба людей, впалые щеки и ставшие слишком просторными костюмы. Немецкие специалисты держались настороженно и стесненно.

Вскоре приехали А. И. Микоян, Г. К. Жуков, К. Ф. Телегин, Н. Э. Берзарин и В. Ульбрихт. Когда маршал Г. К. Жуков представил собравшимся Анастаса Ивановича и рассказал о цели его приезда из Москвы, по залу прокатился одобрительный гул. Выступление А. И. Микояна было выслушано с огромным интересом.

Если выделить главную, стержневую мысль, проходившую через все выступления как советских, так и немецких товарищей, то она сводилась к следующему: «Наши и ваши стремления направлены к одной цели — создать как можно скорее нормальные условия жизни города. Берлин должен жить!»

Я обратил внимание на то, как менялось выражение лиц немцев, сидевших в зале. После каждого выступления все меньше становилось безразличных взглядов, люди проявляли все больше неподдельную заинтересованность предметом разговора. Все, о чем шла речь, и настрой и тон выступлений, совершенно очевидно, вдохновили немецких специалистов и вызвали в них стремление как можно быстрее восстановить родной город.