Говоря о тех днях, хочется отметить огромную роль в восстановительных работах, в экономической и политической жизни Берлина районных советских военных комендатур. Их возглавляли лучшие наши генералы и офицеры. Назову фамилии хотя бы некоторых комендантов и районы Берлина, в которых они работали, по сохранившимся у меня записям: генерал-майор К. М. Никитин (район Пренцлауер-Берг); полковники В. Н. Гнедин (Митте), Н. Г. Гусейнов (Шарлоттенбург), Н. Ф. Евдокимов, П. И. Маркин (Кепеник); подполковники А. Б. Маркин (Вединг), А. А. Тараканов (Шенеберг), П. А. Топорков (Тиргартен), П. Н. Кузнецов (Вильмерсдорф), И. Н. Павленко (Райникендорф); майоры М. Г. Козерог (Фронау), Н. К. Логинов (Трептов), полковник М. Ф. Загородский (Лихтенберг). Каждый комендант имел заместителей по политической части, но экономическим вопросам, по хозяйственной части.
Еще по-волчьи скалились, прячась от советских автоматчиков, эсэсовские последыши, а в военные комендатуры районов города потянулись тысячи берлинцев. За советом и поддержкой шли немецкие антифашисты, коммунисты, социал-демократы, христианские демократы, люди, только что освобожденные из гитлеровских концлагерей. При их помощи и активном участии работники комендатур создали органы местного самоуправления, снабжали население продовольствием, налаживали медицинскую помощь больным и раненым берлинцам, организовывали мирный труд измученных и изголодавшихся жителей.
Работа наших комендатур убедительно показала немецкому населению, что к ним пришли не завоеватели, а друзья.
«Население Германской Демократической Республики никогда не забудет, — писал впоследствии Вальтер Ульбрихт, — самоотверженной мирной работы советских комендантов и офицеров, еще совсем недавно сражавшихся на фронтах против фашистских войск; теперь они с небывалой энергией приступили к оказанию помощи немцам, побуждая их целеустремленно и самоотверженно взяться за работу. Это было достойным завершением освободительной миссии советских войск»[48].
В те майские дни донесения о ходе восстановительных работ чем-то напоминали доклады командиров в ходе совсем недавних боевых действий. Тогда с передовой поступали донесения о захваченных высотах, населенных пунктах, узлах сопротивления, а теперь — о взятых рубежах в борьбе за нормальную мирную жизнь города. Вот начало работать метро, и вскоре вошли в строй 87 станций; вот восстановлены речные вокзалы, и в город пошли потоком топливо и продовольствие, вот начала действовать 21 насосная станция городского водопровода, и жители получили чистую воду... И такие сообщения поступали ежедневно. Берлин поднимался из руин. К 21 июня сложное коммунальное хозяйство города в основном было налажено. Электростанции производили 98 тыс. кВт/ч электроэнергии, обеспечивая жилые дома, пекарни, водопроводные и канализационные сооружения, линии городского трамвая, метрополитена и омнибусного транспорта[49].
Налаживая жизнь в Берлине, советское командование и антифашисты не ограничивались удовлетворением только насущных материальных потребностей населения. С первых дней решались вопросы возрождения немецкой культуры, которую фашистская идеология отбросила далеко назад. В середине мая начало свои передачи берлинское радио, а еще через пару дней в военную комендатуру были приглашены известные театральные деятели Густав Грюндген, Эрнст Легаль и Пауль Вегнер для обсуждения подготовительных мероприятий к открытию берлинских театров. Уже 27 мая в театре «Ренессанс» состоялся первый спектакль, 18 мая оркестр городской оперы дал свой первый послевоенный концерт, а 26 мая его примеру последовала берлинская филармония. К середине июня в городе работало 120 кинотеатров, в которых демонстрировались советские художественные и документальные кинофильмы. Их посещали десятки тысяч берлинцев.
В июле 1945 года началось объединение берлинских демократических культурных сил, а 8 августа был создан «Культурбунд» — культурный союз демократического обновления Германии. Его возглавил известный немецкий поэт Иоганнес Р. Бехер, а одним из заместителей стал Бернгард Келлерман, с которым мне приходилось неоднократно встречаться.
Наши противники на Западе приложили в свое время немало усилий, чтобы представить мероприятия по возрождению немецкой культуры, искусства и науки как «духовный террор» коммунистов и воинов Красной Армии. Но жизнь, развитие культурной жизни Берлина показали всю лживость подобных измышлений. Многие интеллигенты восприняли разгром гитлеровского режима как акт духовного освобождения и сразу же включились в активную работу на культурном фронте. Это были композиторы и писатели, скульпторы и художники. В связи с этим мне вспоминается одна история. Однажды, в конце мая 1945 года, в советскую комендатуру района Митте обратился пожилой немец. Удивительно бодрым для его возраста голосом он назвал себя: