Уже вечерело, когда руководители ЦК КПГ уехали. Но рабочий день продолжался. Кабинет заполнили заместители начальников управлений и отделов но политчасти, секретари партийных и комсомольских организаций центрального аппарата СВАГ. Вместе с начальником политотдела штаба полковником К. В. Овчинниковым мы провели с ними совещание, посвященное повышению ответственности коммунистов и членов ВЛКСМ за порученную им работу.
Поздно вечером, когда я набрасывал личный план на следующий день, дверь распахнулась и в комнату вошел заместитель главноначальствующего СВАГ и главнокомандующего ГСВГ генерал армии В. Д. Соколовский. Он предложил провести на следующий день совещание руководителей отделов администрации, занимавшихся в нашей зоне выявлением и ликвидацией военных заводов и других объектов.
— Я вижу, что вы еще не намерены отдыхать, — сказал Василий Данилович, собираясь уходить.
— Еще часок поработаю. Уж очень много неотложных дел. И, видимо, не только у меня.
— Это верно. Сам думал тоже: вот кончится война — передохну. АН нет, забот не убавилось. Судьба, что ли, у нас такая, а? — спросил с улыбкой Соколовский и, пожелав мне спокойной ночи, вышел.
Я подошел к окну и распахнул его пошире. Ночь была теплой и тихой. Сел за стол, а когда закончил записи, часы мягко пробили три...
Так закончился один из многих рабочих дней.
Мне приходилось часто встречаться с представителями различных слоев немецкого населения. Но одна из встреч особенно памятна — с женой Эрнста Тельмана Розой и его дочерью Ирмой Вестер-Тельман.
Однажды мне позвонил Вильгельм Пик. Он сказал, что хочет повидаться и обсудить ряд вопросов, а заодно сообщил, что у него в кабинете находятся близкие Э. Тельмана. Я знал, что они вместе с сотнями других узников были освобождены советскими воинами из концлагеря Равенсбрук. С первой же минуты Розу и Ирму Тельман окружили [387] вниманием и заботой. Когда Ирму доставили на санитарной машине в военный полевой госпиталь, все пришли в ужас: лицо — восковое, тело — кожа да кости. Крайне истощена была и ее мать. Наш врач М. М. Донов и медицинские сестры выходили Ирму, вернули ей силы. И вот теперь они в Берлине...
Общеизвестно, каким огромным авторитетом и любовью рабочего класса пользовался Эрнст Тельман во всем мире, и особенно у трудящихся Германии. Естественно, каждому было трудно смириться с мыслью, что его уже нет в живых...
Мы встретили Розу и Ирму Тельман с цветами как дорогих и почетных гостей. Обе женщины были радостно возбуждены, но при каждом упоминании об Эрнсте Тельмане в их глазах появлялась скорбь.
— Трудно, невероятно трудно верить, что мы никогда уже не увидим нашего любимого Тедди. Как жаль, что он не дожил до нашей общей победы, — сказала с печалью Роза. — Как счастлив он был бы сегодня.
Потом, несколько успокоившись, Роза и Ирма рассказали о своих встречах с Тельманом в разных тюрьмах. Широкое международное движение за освобождение Эрнста Тельмана, приезд в Германию с этой целью делегаций вынудили фашистов предоставить возможность свидания с ним жене и дочери. В течение 11 лет родные приезжали к Тельману на свидание из Гамбурга, где постоянно жили. Как правило, их сопровождали фашистские шпики. А потом все оборвалось. 15 апреля 1944 года гестапо арестовало Ирму, а спустя двадцать дней и Розу. Видимо, в то время уже было принято решение о злодейском умерщвлении Тельмана.
Роза и Ирма взволнованно рассказывали о глубокой вере Тельмана в грядущую победу Советского Союза над фашистской Германией.
— А вы расскажите о связях Эрнста с волей, — попросил Вильгельм Пик Розу, — о том, как даже из тюрьмы он регулярно поддерживал связь с нашим ЦК партии.
— Да, эту связь Эрнст называл мостом жизни.. Из тюрьмы он тайком писал о допросах в гестапо, высказывал соображения о тактике и стратегии нашей партии в борьбе с нацизмом. Фашистские главари, опасаясь провала суда над ним, подобно процессу над Георгием Димитровым, так и не осмелились его провести. Многие его записки и двадцать исписанных тетрадей мы сумели вынести из тюрьмы. Целая цепочка связных-коммунистов переправила записки и тетради Эрнста и сведения о нем через границу для передачи в Центральный Комитет компартии Германии...
После беседы Военный совет устроил обед в честь Вильгельма Пика и семьи Э. Тельмана. Перед уходом наших гостей я спросил у Ирмы Тельман: