Во всяком случае, ему.
Через две недели он снова начал спать. Слишком устал не спать.
Знаешь, порой я вел себя немного по-скотски, – мысленно сказал он своей воображаемой дочери.
На меньшее я и не рассчитывала, – сказала воображаемая дочь.
Знаешь, порой я вел себя немного по-скотски, – мысленно сказал он своей настоящей дочери.
Молчание.
Прошлый март. За пять месяцев до ее смерти. Он плывет по многомильному тротуару, покрытому снежной жижей, от своего к ее дому. Звонит в дверь. Его впускает один из близнецов. Пэдди – в глубине дома. Она слышит его в прихожей и выкрикивает:
Это мой ненаглядный король искусств?
Она такая худая, что кажется, будто у нее сломается рука, если она поднимет кружку чая. Но ее дух веет на него во всю штормовую силу, когда он входит: и волосы у него длинноваты, и откуда у него пятна на рубашке – чем ты вообще занимался, маньяка пожирал? Взгляни на свои штаны – у тебя что, ботинок нет? Взгляни на свою несчастную прелестную грудь колесом в ужасной заляпанной рубашке, Дик, кем ты себя возомнил – чертовым Периклом Тирским?
Периклом Задрочирским, – говорит он. – Шесть миль сквозь пургу, чтобы побеседовать с тобой об эффективном управлении.
Это ты-то задрочирский, самовлюбленный жулик? Это я тут умирающая женщина, – говорит она. – Да сними эти туфли, насквозь ведь промокли.
Ты никогда не умрешь, Пэдди, – говорит он.
Да нет, умру, – говорит она.
Да нет, не умрешь, – говорит он.
Повзрослей, – говорит она, – это не детское представление, мы все умрем, это просто современные нездоровые бредни, что мы не умрем, не ведись на них, и сейчас как раз мой черед сесть в лодку с дыркой в днище, а не твой, так что отвали.
Мы все в одной и той же лодке, Пэд, – говорит Ричард.
Перестань воровать у меня трагедию, – говорит она. – Поставь туфли сверху на радиатор. Сними носки и повесь на радиатор. Дермот, принеси полотенце и поставь чайник на плиту.
Корабль либерального мира, – говорит он. – А мы-то думали, что будем вечно уплывать на этом корабле вдвоем в закат.
Все изменилось, причем кардинально, – говорит она. – Как там очертания корабля нового мирового порядка – вырисовываются?
Он смеется.
Очертания корабля в компьютерной игре, – говорит он. – Запрограммированном на то, чтобы подорваться на торпеде.
Людская изобретательность, – говорит она. – Нужно ей поаплодировать, раз уж она находит такие интересные новые способы наслаждения уничтожением вещей. Как у тебя дела, не считая конца либерально-капиталистической демократии? В смысле, рада тебя видеть, но чего тебе от меня надо?
Он рассказывает ей свои новости: как он недавно узнал, что приставлен подручным к Мартину Терпу.
Терп? О господи, – говорит она.
Знаю, – говорит Ричард.
Бог в помощь, а эта помощь тебе пригодится, – говорит она. – Подручным в чем? Чем заниматься-то?
Он рассказывает ей о романе про двух писателей, которые по случайному стечению обстоятельств живут в одном и том же швейцарском городишке и вокруг него в 1922 году, но так друг с другом и не встречаются.
Кэтрин Мэнсфилд? – спрашивает она. – Серьезно? Ты уверен?
Именно это имя, – говорит он.
Соседка Рильке? – спрашивает она. – И это правда?
На странице с благодарностями в конце книге клянутся, что правда, – говорит он.
Что за роман? – спрашивает она. – Написал-то кто?
Художественная проза, – говорит он. – Второй роман какой-то Неллы или Беллы. Много букв. Почти ничего не происходит.
И они поручили такой проект Терпу? – спрашивает она.
Это бестселлер. Попал во все шорт-листы, – говорит он.
Вот это меня меньше всего колышет, – говорит она. – И что, хороший?
В аннотации издания в обложке говорится об идиллическом мире и покое: подарок из прошлого, вас унесет, посмаковать, прочь от эпохи Брексита, и все такое, – говорит он. – Мне очень понравилось. Два человека ведут тихую писательскую жизнь и порой сталкиваются друг с другом в коридоре отеля. Одна заканчивает труд всей жизни, хоть еще и не знает об этом. Она больна. Спасаясь от ссор с мужем, который живет выше на горе, она останавливается в этом отеле с подругой, с виду такой серой мышкой. Другой писатель, как ты сказала, его фамилия?
Рильке, – подсказывает Пэдди.
Этот уже окончил труд всей жизни в том же году, – говорит Ричард, – и поэтому измучен. В башне, где он живет, идет ремонт, так что он переселяется в этот же отель внизу по дороге, пока ремонт не закончится. Тот заканчивается, писатель возвращается домой и выезжает из отеля, как раз когда она приезжает вместе с подругой, похожей на вьючную лошадь со всеми их чемоданами на спине. Но ему нравится, как там кормят, и поэтому он почти каждый вечер спускается туда на ужин. Это лыжный курорт, а действие происходит летом, так что в отеле, да и в самом городишке малолюдно, и порой оба писателя оказываются недалеко друг от друга в одной и той же столовой. Порой они сталкиваются в садах отеля, и в романе довольно пространно описаны горы у них над головой и они сами внизу под горами, ну и так далее, короче, они просто живут своей жизнью со всеми этими величавыми Альпами на заднем плане.