– Заядлые уголовники их презирают, а вот обычные вполне к ним спокойны.
– Ну, вот и раскидай медивов по таким тюрьмам и зонам. А если и враг пойдёт в наступление, то всех котивских заключённых, кроме политических и заядлых сидельцев мы отправим на фронт.
– А толку от заключённых? Мы их использовали уже, помнишь? В Катакане? Всех перебили и дня не простояли!
– Ну и пусть перебьют, за то кормить и охранять не нужно будет. А если заключённые с не тяжкими статьями, то вполне могут послужить на непопулярных должностях. Ведь кто то же должен окопы рыть и дерьмо прибирать. Да и им в радость будет амнистию получить. Да и партия вновь дело доброе сделает. Все останутся в выигрыше. Даже ты.
– Почему?
– Да потому, что Селим голову тебе ломать не надо будет о том как и когда пол сотни тысяч человек ликвидировать.
– То же верно, тогда ты подготовь закон, а я подготовлю бумаги, на всякий случай. Мне эти лагеря уже покоя не дают.
– Так может, хватит садить? Так пол страны за решетку отправишь.
– Я бы и не садил, но как по-другому то? Нужно чистить нашу страну от предателей и бандитов. Мы должны быть уверенны в своём тылу, раз уж с запада на нас давят медивские монархии. Честному патриоту нечего опасаться в нашей стране, вот и пусть все к этому стремятся. А то мне тут звонил пару дней назад генерал Валий Пронто, девку там какую-то отмазать хотели, мол, отец у неё был хорошим полковником, в партии состоял, в штабе армии служила. Не знаю чего сам Валий хотел, но я сказал, что закон един для всех, и раз уж виновата, то пускай получает по заслугам.
Маут встал из-за стола и отворил окно. В кабинет ворвался уличный воздух и запах раскалённого асфальта. Мурзан закурил, Хегер начал отмахивать от себя клубы едкого дыма.
– Что за девка? – без интереса спросил Маут и вновь уткнулся в фавийскую газету "Западный вестник".
– Да некая лейтенант Лина. Служила в штабе в дежурной службе. Мелкая сошка. Отец её был каким-то хорошим офицером, помер не так давно.
– Лина? Хм, знакомо, что-то. Я кажется её видел. Она в дежурке сидела, когда я туда ходил. Молодая совсем. Ещё испугалась меня, когда я вошёл. Что натворила эта бестолковая? – Не отрывая взора от печатных строк, бормотал он с сигаретой в зубах.
– Вроде бы как террориста укрыла. И то по глупости.
– Ну, глупым не место в штабе.
– Это точно. Ладно, пойду, сделаю вид, что очень занят. А то, что-то нездоровиться сегодня мне. Не скучай, друг.
Селим удалился из кабинета Маута оставив того наедине с газетами.
Мурзан Маут и Селим Хегер, были старыми друзьями. Они познакомились во время войны Ульяна и Катакана. В то время Мурзан был молодым и амбициозным правителем этой южной страны и вел многолетнею войну с северным соседом, с которым ульянцы враждовали уже без малого двадцать лет. В войне с катаканцами погиб отец Маута, и имея личные счёты, молодой правители был суров и жесток.
Однажды, когда Маут был на передовой и подбадривал новобранцев к бою своим личным присутствием на линии противостояния, катаканцы перешли в наступление. Позиции ульянцев были быстро смяты, а большая их часть оказалась в котле. Небольшому отряду под руководством сержанта Хегера, удалось выйти из окружения и сохранить жизнь своего правителя. Во время стычек и боёв, сражаясь со своими солдатами бок о бок, молодой лидер сдружился с черноволосым сержантом. В минуты затишья Селим рассказывал Мауту о своём представлении будущего для всего котивского народа, что в то время был разделён на десятки стран, враждующих друг с другом. Хегер вбил в голову правителя, что преданность сильному лидеру должна быть распространена на всей восточной земле от Ульяна до северного княжества Муринии, от Дарлии до восточного горного кряжа. Селим предложил объединить всех единомышленников в партию, построенную на основе этнического единства котивской нации, уверял лидера в необходимости счастья большинства и угнетения меньшинства. Мауту так понравились идеи и энтузиазм молодого парня, что он больше не вернул его в войска, а оставил рядом с собой.
Прошло много лет и много событий прежде, чем Маут взялся за план по объединению Муринии и котивов в целом. Но в тот момент ему был просто необходим верный союзник, коим оказался Хегер. Мурзан возвысил его до звания первого советника и министра внутренних дел, оставляя за ним право власти, ограниченной лишь самим Маутом.