В самом конце пассажа возвышалась отпускная резиденция, в которой им удалось снять квартирку на всю фестивальную неделю. Апартаменты принадлежали коллеге Родиона по расследовательской ассоциации, и тот охотно их уступил, предпочитая отдыхать на курорте в более спокойный сезон.
Родион сосредоточенно расхаживал по комнате, что-то наговаривая на диктофон. Зная, что отвлекать его в такие минуты нельзя, Оливия тихо проскользнула в ванную. Та была небольшой, но, в отличие от самой квартиры, хорошо обустроенной. На кафельном полу стояли горшки с цветами и миниатюрные керамические подсвечники, на полке возвышалась стопка мохнатых полотенец, а в изножье ванной чья-то заботливая рука разместила флакончики с морской солью и эфирными маслами: розмарин, тимьян, лаванда.
Но главным преимуществом этого пространства оказалось окно, прорубленное в скошенном мансардном потолке: сквозь узкую щель приподнятой фрамуги проглядывало темнеющее небо и доносился плеск тяжелых волн.
Погрузившись в пенистую воду и прикрыв глаза, Оливия попыталась расслабиться и ни о чем не думать. Но в голове вертелась карусель из лиц, звучали обрывки фраз, проносились сквознячки смешков…
Вдруг где-то забулькал навязчивый рингтон.
«Ох, ну кому там неймется!» Нехотя выпростав руку из-под пузырчатой перины и отерев ее о висящее рядом полотенце, Оливия дотянулась до сумки и подтащила ее к себе. Аккуратно достав смартфон, обнаружила уведомление о пропущенном звонке и несколько сообщений от Габи.
«Илиади, ты в Довиле?»
«Ответь, пожалуйста, это срочно!»
«Пыталась дозвониться, а ты трубку не берешь! У меня тут такая засада…»
Суматошная, импульсивная Габи, что приключилось с тобой на этот раз? Оливия вздохнула и выдернула пробку водослива – как ни крути, а пора вылезать и собираться на ужин. Ополоснувшись и высушив волосы феном, она присела на табурет, задвинутый в самый угол ванной комнаты, и набрала номер подруги. После нескольких гудков трубку сняли, но вместо знакомого энергичного голоса послышался нечленораздельный сдавленный шепот, а потом и вовсе дали отбой…
Тут же капнуло сообщение: «Бегу к врачу – все катится к чертям!»
Оливия в недоумении посмотрела в зеркало, будто бы собственное отражение могло ей что-то объяснить. Как и она сама, Габи училась на факультете массовых коммуникаций, но окончила его еще в прошлом году. После успешной стажировки в пресс-службе крупного аукционного дома она нашла себе работу на одном из телевизионных каналов. Недавно Габи включили в рабочую группу, занимавшуюся подготовкой документальных фильмов и культурных программ. Видимо, на фестиваль она тоже приехала с каким-то редакционным заданием. Так что же стряслось? Загадка, да и только…
В дверь настойчиво постучали.
– Ты скоро? Нам пора выходить…
Два слоя черной туши, капля туалетной воды. Она торопливо распахнула дверь, выпустив густое облако пара. Родион уже был одет – щепетильный и педантичный, он терпеть не мог опаздывать. Оливия покосилась на его безупречный костюм и белую рубашку, которую их домработница Саломея отгладила до ледяного хруста, и принялась поспешно натягивать платье.
Войдя в парадный вход отеля «Норманди» с его элегантным, утянутым в дубовый корсет фасадом, они пересекли сквозной холл и, миновав стеклянную дверь, оказались на шумном приокеанском бульваре. Урча мотором, мимо пронеслась красная «Феррари», а вслед за ней проплыл черный «Роллс-Ройс», направлявшийся к эспланаде казино.
Через минуту там оказались и они. Окинув взглядом просторный вестибюль, Оливия на секунду зажмурилась – сияние барочных люстр, сверкание зеркал, сдержанный блеск украшений на дамских шеях и запястьях…
– Мадам-месье, позвольте вас проводить. – Метрдотель с накрахмаленным лицом принял из рук Родиона приглашения и указал им на лестницу.
По периметру огромного пространства, мягко подсвеченного бронзовыми бра и низко висящими ампирными люстрами, стояли столики в сатиновых нарядах. Сервировка была сдержанной, без избытка. Пурпурные портьеры с тусклой позолотой и стулья, обитые бархатом, невольно наводили на мысли о театре.
Бо́льшая часть мест была уже занята. Отовсюду слышались французская и русская речь, восторженные восклицания, звонкий смех. В самом центре зала возвышался концертный рояль, за которым сидел седовласый красавец, перебиравший пальцами черно-белые клавиши. Его импровизация чем-то напоминала музыкальную тему из фильма «Мужчина и женщина»[5]. У окна Оливия заметила несколько уже знакомых ей по интервью балетных артистов и худрука. Тот, судя по всему, пребывал в благостном настроении и что-то увлеченно рассказывал миловидной шатенке, чье внимание было полностью сосредоточено на нем.
5
Кинолента французского режиссера Клода Лелуша, снятая в Довиле и вышедшая на экраны в 1966 году. Фильм получил десятки международных наград и премий.