Бабушка решительно разорвала платье и отделила мне порядочный лоскут. Да из него столько флажков получится! Надо лишь предварительно окрасить лоскут в красный цвет, высушить. Это я и сам сумею сделать.
Флажки у меня вышли очень хорошие, пламенно-красные. Да и вообще я сделал все на совесть, так что мне было не стыдно позвать к себе на следующий день после школы своего друга Исмаила, пусть полюбуется вместе со мной.
— Молодец! Здорово у тебя получилось, — искренне восхитился Исмаил и нетерпеливо предложил: — Давай прямо сейчас и запустим? Видишь, ветерок!
— Да, запустишь… — отвечаю я уныло. — Шпагата нет!
— Попросим у кого-нибудь.
— У кого? Кто даст? Каждый побоится: вдруг змей вырвет веревку из рук и унесет ее…
Исмаила зовет мать, он убегает. А я размышляю, где бы добыть денег, чтобы купить шпагат. У бабушки я просить не буду, мне стыдно.
Выручил меня Шарифбой. У него почему-то почти всегда водятся денежки. Он охотно дал мне в долг монету, я могу купить целый моток шпагата. Эх, если бы иметь два мотка, мой змей полетел бы под самые облака!
— Шарифбой, дай мне еще одну монетку… — решаюсь я. — Уж запускать так запускать, чтобы весь город увидел мои узоры…
— Я могу дать тебе в долг еще одну монету, могу, но зачем? — взялся со взрослой степенностью увещевать меня Шарифбой. — Важно, чтобы твой воздушный змей летел, а высоко ли он взлетит или не очень, разве это так важно? Я не хочу, чтобы ты из-за своих прихотей становился транжирой, понимаешь?
Шарифбой всего года на два старше меня. Как говорится, он лишь пару рубашонок раньше меня износил. Но нелегкая жизнь научила его рассуждать по-взрослому. Отца у него нет. Мать Шарифбоя больна, она давно прикована к постели, и мальчику приходится ухаживать за матерью, бегать на базар за продуктами, а чтобы заработать на жизнь, он помогает в лавке продавцу. И при всем при этом Шарифбой аккуратно ходит в школу, всегда рад помочь любому делом или советом.
Я понимаю, что не из скупости отговаривает Шарифбой меня брать у него еще одну монету, понимаю, что он справедливо упрекает меня за мою прихоть. И все-таки не могу я отказаться от мысли увидеть свой воздушный змей в поднебесье.
Взяв у Шарифбоя вторую монетку, мчусь я на базар. В лавке, пока продавец обратил на меня внимание, я любовался мотками шпагата. Такой моток похож на тюрбан. Какими ровными извивающимися рядками уложена веревка! Руками так и не сделаешь, только машина сумеет. Да и то не всякая, а какая-нибудь особая машина на пеньковой фабрике. Швейная машинка моей бабушки даже нитку не смогла бы намотать таким тюрбанчиком, хотя на черных боках этой машинки так красиво выведено золотом непонятное звучное слово «Зингер». Нитка наматывается на металлическую шпульку как на обыкновенную катушку, прямыми рядками.
Бережно спрятав за пазуху два мотка шпагата, я бегу домой. Быстро прилаживаю конец шпагата к планкам.
Осторожно выношу свое детище на крышу и скликаю оттуда приятелей:
— Эй, Исмаил! Эй, Мухтар, Ульмас, Садулло́!
Первым примчался Мухтар.
— У-у, какой змей! — обрадовался он. — Давай понесу на крышу к Садулло, там выше, оттуда и запустим. А ты станешь на крышу дома Кузи́ и будешь править шпагатом.
Так мы и сделали, как только собрались все мальчишки. Я разматывал понемногу шпагат и с гордостью смотрел, как мое узорчатое сокровище набирает высоту. Играет на ветру хвост. Туго трепещут красные флажки, такие яркие на фоне синего-синего неба. Бьется бумажная лента, издавая звук, похожий на гул самолета.
Все выше и выше… Пусть летит до самой луны и звезд, не видных при свете дня… Я «распечатываю» второй моток, наращиваю шпагат. И тут вспоминаю, что рядом мои приятели. Надо ведь дать и им управлять полетом. Пусть сначала Исмаил…
А теперь очередь Шарифбоя. Али, ты тоже хочешь? На, берись за шпагат, только покрепче стой на ногах, а то унесет тебя на небо! Э-э, Бибиджа́н, и ты прибежала, и ты хочешь попробовать? Пожалуйста, мне ни капельки не жалко. Крепче, крепче обмотай руку веревкой!.. Вот так.
Змей уже стал маленьким, он так высоко, что узоров не различить. Ребята ликуют. Наверное, сейчас всему городу виден наш запуск. Везде, наверное, гадают, откуда начался такой славный полет, из какого квартала.
С улицы меня кто-то окликает. Я подошел к краю крыши и увидел двух мальчишек постарше меня. Одного из них я немного знаю. Имя его я забыл, но помню, что он слывет среди мальчишек своего квартала задирой. Кажется, у него даже и кличка такая — Задира.
— Спустись-ка к нам, не укусим! — зовет меня Задира, а когда я спустился и подошел к ним, он вдруг объявил мне тоном, не терпящим возражений: — Мы покупаем твой воздушный змей.