Забыв об осторожности и расплескивая молоко, я кинулся вперед, чтобы увидеть школьников поближе. Во главе колонны радостно шагал опрятный толстощекий крепыш. Он высоко держал в вытянутых руках знамя с вышитыми на нем серпом и молотом. Алый шелк плавно колыхался над головой мальчика.
Школьники шли по пяти в ряд. Одеты они были все одинаково: черные брючки, белые рубашки, чистые ботинки без единой латки. У всех повязаны красные галстуки — словно язычки алого пламени движутся по улице Санкалок.
Дружно, ни разу не сбившись, они пели песню в такт движению колонны.
Не меня одного заворожила эта картина. Прохожие сторонились, давая дорогу детям, и долго провожали колонну взглядом. Кто-то притиснул свою арбу к самой чайхане, к ее решетчатой ограде, чтобы освободить улицу для ребят. Парни с лицами, белыми от муки, выскочили из пекарни, столпились у порога, улыбались школьникам. Из-за дувалов виднелись полуприкрытые женские лица. Всем-всем хочется полюбоваться, как весело идут и поют ребятишки из Таги Мадраса.
Мало ли песен пелось на улицах нашего древнего городка в разные времена, мало ли народа тут хаживало при наших дедах и прадедах! Но по лицам взрослых я видел, что сегодня происходит что-то небывалое, непривычное. Марш школьников, их строевая песня, полная торжественных звуков, радостно-горделивый ритм этой песни — все настраивало сердца на высокий лад.
Даже на моей короткой памяти по этим самым улицам не раз двигались праздничные шествия и звучали песни, но то было в честь свадеб. Мужчины могучими голосами выводили свадебную мелодию «накш», а женщины — свое нежное и задорное «ёр-ёр». Кто не радовался, кто мог остаться мрачным или равнодушным, слыша эти голоса?
Сегодняшняя песня школьников волновала сердца по-иному. Она была не о счастье двоих, соединенных любовью. Она была о единстве людей, совершающих дружный марш к общему счастью. О Человеке, смелом, гордом и уверенном в себе, сознающем себя творцом земных благ, кузнецом своей судьбы:
Народа рука сама свергла эти монаршьи короны, возвеличила серп и молот, которые и воспевались в песне школьников:
Песня славила смелых бойцов, воевавших не ради лишь самих себя, а за счастье своего и других краев Родины:
Подбирая шаг под ритм этого марша, я шагал вместе с колонной, хоть и несколько поодаль от нее. И удивлялся. Ведь в моей школе тоже разучивались песни, мы пели их хором в классе или в школьном дворе. Как и сегодняшняя песня этой шагающей колонны, наши песни тоже говорили о победе новой жизни. Правда, одна из наших песен была чисто «женская» («Я девушкой темной слыла, рабыней у бая была…»), но это ничуть не смущало нас, мальчишек, нам приятно было петь о том, как любой человек рвет цепи рабства. Другие песни наши славили революцию, торжество Советской власти:
Так что же меня удивило сегодня? Одна и та же песня звучит, оказывается, по-разному в четырех стенах и на просторе улиц-площадей; песня на марше окрыляет сильнее. И еще: я понял, что песня становится песней тогда, когда ее поют не для себя, не в тесном школьном дворике или душном классе, а для сотен людей. Слушает улица! Слушает город!
И я сказал себе: подрасту, перейду в старшие классы, стану пионером — обязательно буду петь и маршировать в колонне. Может быть, даже со знаменем в руках.
А пока что я после того дня, когда увидел школьников Таги Мадраса на улицах города, не упускал ни одного случая пристроиться к пионерской колонне, шагающей с песней. Я учился подлаживать шаг к ритму песни и барабана и подхватывать на ходу мелодию, слова. У меня незаметно стал развиваться музыкальный слух, и он помог мне однажды сделать для себя еще одно открытие.
Напротив хлопкового базара, на том месте, где когда-то располагался постоялый двор, построили клуб. Там устраивали собрания, выступали артисты, демонстрировались кинофильмы.