Старая «Волга» с шашечками по борту остановилась, как только Вероника взмахнула рукой. Таксист окинул ее недовольным взглядом, немного поколебался, но все же, перетянувшись через пассажирское сидение, открыл ей дверь.
– Что, проблемы? Куда ехать-то?
– Да недалеко, на Красноармейскую, 32… Подвезете?..
– А деньги у тебя есть? Показывай, а то не повезу!
Водитель недоверчиво уставился на кошелек, который Вероника суетливо достала из сумочки и распахнула у него перед носом: там лежало несколько сотенных купюр и какая-то мелочь.
– Ну ладно, садись, – наконец-то смилостивился таксист. Довезу уж. Только пальто свое подними, чтобы обивку мне не запачкать. Кошелек-то, поди, украла, да?.. У, мужика на тебя хорошего нет. Отстегал бы вожжами – мигом бы про выпивку забыла…
Вероника с ужасом слушала пожилого дядьку, который всю дорогу читал ей нотации, и была готова провалиться сквозь землю: ее приняли за пьяницу-проститутку! Господи, что скажет мама, когда ее увидит? И вообще, жива там мама вообще, или с сердечным приступом, в тревоге за непутевую дочь, лежит в реанимации?..
***
Нина Ивановна, когда за Вероникой захлопнулась дверь, еще некоторое время поплакала, поглядывая в телевизор, потом незаметно успокоилась и глубоко задумалась. Было очевидно, что с дочкой – проблемы, и с этим нужно что-то делать. Нину Ивановну все еще душила обида, выжимая непрошеные слезинки, и она поспешила хоть как-то отвлечься – ну не рыдать же теперь до утра из-за того, что взрослая дочь-неудачница оказалась еще и хамкой!
Нина Ивановна включила во всей квартире свет и принялась за генеральную уборку – свое любимое средство от стрессов и неприятностей. Завозилась так, что не заметила, как часы пробили девять. Все вокруг сияло чистотой, а впереди ее ждал целый пустой вечер и такая же пустая и одинокая ночь…
Положим, к одиночеству она за долгие годы немного привыкла, но как убежать от своих мыслей о неблагодарной дочери, о приближающейся старости, о проблемах на работе, о Викторе Васильевиче Самонине из соседнего отдела… А еще ведь есть воспоминания, но в последнее время Нина Ивановна ими не злоупотребляла: прогулки по прошлому причиняли жгучую боль.
Нине Ивановне казалось, что вся ее жизнь, с самой молодости, соткана из упущенных возможностей. Она ведь могла легко поступить в медицинский институт, как всегда мечтала, а со страху поступила в кооперативный техникум; могла выйти замуж за Ивана Гречишного – тогда он был секретарем обкома комсомола и имел на нее виды, – а под венец ее повел Сереженька Симаков, царство ему небесное. Кто же знал, что он проживет так мало и оставит ее в самом расцвете женских лет с подростком-дочерью в качестве надсмотрщика и блюстителя маминой нравственности?
А Иван Серафимович Гречишный стал о-о-чень большим человеком! Очень! Сейчас он, конечно, на пенсии, но бодренький такой, и жена у него совсем молоденькая, младше Вероники… Но не потому, что он стал богатый и жену, свою ровесницу, бросил – нет. Ангелина умерла лет пять назад от рака, так что женился Иван Серафимович, будучи совершенно свободным и полностью поставив на ноги взрослых детей…
О! Ее-то, Нину Ивановну, Бог здоровьем не обидел! Каталась бы сейчас, как сыр в масле, ездила на дорогой машине с персональным шофером, как когда-то Ангелинка, как ездит сейчас эта молодая выскочка…
Нина Ивановна, когда узнала про смерть Ангелины, все пороги у Ивана Серафимовича оббила, благо, жили по соседству, – то соболезнование выражала, то помощь предлагала, то просто поговорить, утешить как старинного друга. Он вроде сначала даже доволен был, а где-то через полгода стал ее чураться: Нина Ивановна просто кожей это почувствовала и не стала больше себя навязывать. А она ведь тогда не старая еще была – чуть-чуть за 50 всего и перевалило, но когда увидела Ивана с этой вертихвосткой, сразу все поняла. Конечно, старая любовь и все такое, но когда тебе 50 с малюсеньким «хвостиком», а той – 20, пусть даже с очень большим «хвостом», то о чем тут говорить?..
Ох, как тогда Нина Ивановна рыдала, оставаясь дома одна (при Веронике она бы себе этого никогда не позволила), как горько оплакивала свою безвозвратно ушедшую молодость и красоту! Еле выкарабкалась из депрессии, чуть руки на себя не наложила – благо, характер сильный, выдюжила. Вероника даже ни о чем не догадалась!