А еще до боли сердечной жалко было Васеньку, незабвенного Василия Семеновича. Как он красиво за ней ухаживал! Десять лет сплошного праздника… Хоть и прятались они от Вероники, как могли, а все-таки было у них все: и светлые дни, и сладкие ночи.
Как-то Нина Ивановна на целую неделю «уехала в командировку» – и все это время они с Василием Семеновичем миловались в ближайшем от города Доме отдыха: гуляли по осеннему лесу, держась за руки, подолгу сидели у себя в номере, тихо разговаривая обо всем на свете, а уж как любили друг друга…
Это только кажется, что ярко, до потери сознания, можно любить только в молодости: в свои тогдашние 40-50, целых десять лет, она чувствовала жизнь пронзительно и остро, душа таяла от нежности и разделенной любви, а от каждого прикосновения желанного мужчины сладко замирало сердце. Конечно, они не занимались «этим» сутки напролет, как молодые. Физическая близость, особенно в последние годы, случалась у них не часто (Василий Семенович прихварывал), но редкая, удивительная душевная близость заменяла все: они были едины, любили друг друга глубоко, проникновенно и трепетно… Целых десять лет!
Нина Ивановна заметалась по квартире, не находя себе места. Ах, эти воспоминания, эти упущенные возможности! Почему она тогда побоялась свою дочь? Почему не настояла, чтобы сойтись с Василием? Ну, что бы Вероника сделала? В лучшем случае, объявила бы бойкот, который все равно не мог бы длиться вечно; в худшем – ушла бы из дома… То есть это только для Нины Ивановны был бы худший вариант, потому что она бы извелась потом из-за того, что предпочла чужого мужчину родной дочери. А Вероника, глядишь, уже давно бы замуж выскочила и детишек нарожала – самостоятельная жизнь к этому обычно располагает…
Никогда она не забудет Василия, который, как потом оказалось, навсегда покидал их квартиру, гонимый разъяренной Вероникой. Что дочка тогда ему кричала? Что-то про отца, чью память они предают, про жилплощадь, наследство, его алчных детей, которые мечтают оттяпать их скромное жилище… Ужас, как было стыдно! Но не вступилась она тогда за свою позднюю любовь; позволила уйти сердечному другу…
Она помнит поникшие сутулые плечи Василия, седой ежик волос на голове, морщинки вокруг ярко-синих глаз, его прощальный взгляд, в котором не было упрека, а только боль и бесконечная любовь… Он ушел, тихо прикрыв за собой дверь, а той же ночью умер от сердечного приступа.
Нет, прочь все воспоминания! Любимый муж Сергей, любимый мужчина Василий… Она любила их обоих, но смерть оказалась сильнее ее любви. А «упущенной возможности» Ивану Гречишному Нина Ивановна спустя тридцать лет оказалась не нужна, хотя была она тогда почти готова к новому чувству… Ее не приняли, не поняли, не захотели. Сейчас ей 57, но сердце все так же тоскует по любви, тело так же просит ласки, так же хочется слышать нежные слова и шептать их самой…
Нина Ивановна почувствовала, что срочно нужно принять душ, – горячий и в то же время освежающий. Включила воду, разделась – да и замерла возле зеркальной кафельной плитки в ванной, придирчиво себя в ней рассматривая…
Господи, о какой любви она думает?! Ее приятельница (вместе работают), одногодка Мария Федоровна внучку в этом году из школы выпускает: апрель месяц, а бабушка уже всех извела со своим (то есть внучкиным) выпускным платьем! А она все о любви… Может, и вправду, порочная у нее натура? А Вероника, со свойственной ей проницательностью, это почувствовала и, как могла, всю жизнь свою непутевую мать оберегала?..
Нина Ивановна тряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Нет, никогда не была она порочной! Она была просто Женщиной, которой, вопреки годам, остается и сейчас – и этим все сказано.
Нина Ивановна еще немного покрутилась возле зеркальных квадратиков и, в принципе, осталась собой довольна. Она была чуть полноватой, но полнота казалась приятной и, к тому же, будто «натягивала» кожу, поэтому тело смотрелось упругим и ладным. Конечно, от былой красоты почти не осталось следа, но кто сказал, что любят только за внешность? Да человечество уже давно вымерло бы, потому что истинная красота встречается так же редко, как драгоценный самородок в природе, а женятся практически на всех (за исключением ее Вероники – кстати, настоящей красавицы)…
После душа захотелось сделать феном укладку, потом – подкраситься, а с таким лицом – соответствующе одеться… В общем, к десяти часам вечера Нина Ивановна оказалась собрана, как на парад, а что с этим делать – совершенно не представляла. Ну не спать же ложиться! Она примерила новые замшевые туфли на среднем устойчивом каблучке: они ее стройнили, а в черном элегантном брючном костюме «с искрой» она всегда выглядела восхитительно. Для своих лет, конечно, но если на то пошло, сколько там вечно молодой Софи Лорен? То-то же! А мы чем хуже?..