– Виктор Васильевич, я не молчу, просто вы мне и слова не даете сказать… Конечно, заезжайте, я вас жду. Я очень давно уже вас жду…
И положила трубку. Ее адрес он давно знал наизусть – можно было не сомневаться.
Ровно через полчаса в дверь позвонили: на пороге стоял благоухающий хорошим одеколоном Виктор Васильевич Самонин и тревожно улыбался – казалось, он до сих пор не верит в свое счастье и в то, что этот вечер проведет с любимой (да-да, любимой!) женщиной. Увидев, что Нина Ивановна его ждет, облегченно вздохнул и даже тихонько рассмеялся от переполняющей его радости.
Нина Ивановна с удовлетворением оглядела Виктора Васильевича: элегантное пальто поверх серого костюма распахнуто, галстук в тон, совершенно седые густые волосы аккуратно зачесаны назад, открывая высокий породистый лоб… Виктор Васильевич был намного выше ее и казался моложе своих 59 лет, да и она выглядела неплохо. В общем, они оказались прелестной парой, и это было очевидно обоим.
На такси доехали до ресторана «Марокко» – одного из самых респектабельных в городе. Пили вино, увлеченно беседовали, даже танцевали. Нина Ивановна отметила, что они привлекают внимание, – ими откровенно любуются… «Наверное, мы символизируем собой картину «Любви все возрасты покорны», – подумала Нина Ивановна и довольно улыбнулась: ей определенно нравилась эта роль…
Из ресторана возвращались пешком уже далеко за полночь. Апрельская ночь пахла весной: прелой землей, прошлогодними листьями, мокрыми ветками, робко проклевывающейся первой травой. Воздух пьянил, казалось, его можно было резать ножом, и они не могли надышаться этой пряной свежестью…
Виктор Васильевич нашел ее пальцы и тихонько сжал – так они и шли по пустынной улице, держась за руки, как школьники. Даже говорить не хотелось – слова были сейчас не нужны. Нина Ивановна прислушивалась к своим ощущениям и вспоминала: была ли она когда-нибудь так счастлива? Когда-то была, конечно, но в последние годы – нет, нет и нет. Она поставила вопрос по-другому: думала ли я, что снова буду счастлива? Но это был риторический вопрос…
Нина Ивановна поймала себя на мысли, что за весь вечер ни разу не вспомнила о Веронике – да и Бог с ней, в самом деле. Как говорится, хватит, натерпелись. В ней будто что-то сломалось после сегодняшнего (то есть вчерашнего) вызывающего поведения дочери. Две одинокие, злобные, стареющие тетки в замкнутом пространстве – вот кто они такие с Вероникой, и не хотелось больше об этом думать. Особенно сейчас.
Виктор Васильевич (конечно, уже просто Виктор, Витя, Витенька) неожиданно остановился и развернул свою спутницу к себе. Он взял в свои большие ладони ее лицо и очень нежно поцеловал: сначала в лоб, потом – в нос, потом – в губы… Нина Ивановна смутилась, задохнулась, спрятала счастливые глаза.
– Поедем ко мне, а?
Виктор то ли спросил, то ли попросил тихо, в самое ухо, и Нина Ивановна вместо ответа только кивнула. Господи, да она просто физически не могла бы сейчас остаться снова одна! Возвращаться в ненавистные стены, сжиматься под осуждающим взглядом Вероники, оправдываться… Нет, только не это!
Самонин остановил машину и назвал адрес – через десять минут они уже поднимались в его квартиру, и у Нины Ивановны сжималось сердце: как оно все будет?..
А оказалось просто восхитительно! Квартира Нине Ивановне понравилась: три скромно обставленные просторные комнаты, везде чистота, на стенах – портреты детей и внуков, на столе в рамке – фотография красивой женщины лет сорока пяти.
– Лиза умерла совсем молодой, – сказал Виктор Васильевич, заметив ее взгляд. – Много лет прошло… Дети раньше и слышать не хотели, чтобы я кого-то в дом привел, а сейчас, наоборот, сами настаивают, «невест» мне подсылают… А мне других не надо, я свою нашел…
И он бережно прижал к себе Нину Ивановну, которая замерла в его все еще сильных руках, – даже дышать не хотелось.
– Ниночка, дорогая моя, оставайся здесь навсегда, я тебя умоляю… Знаешь, как я устал от одиночества, от холодной постели, от тишины… Я буду смотреть твои сериалы и буду тебе их потом пересказывать, если захочешь. Я буду поливать цветы и приносить тебе чай в постель. Ты ни к чему не притронешься – я все в доме делаю сам! Будешь беречь свои нежные ручки…
Нина Ивановна и не заметила, что слезами замочила всю парадную рубашку Виктора Васильевича, но это были слезы облегчения, радости, умиротворения, счастья. Ей было так хорошо и спокойно в этих нежных и сильных руках!..
А потом они долго пили чай с малиновым вареньем – «Невестка варила!» – в уютной маленькой кухне и говорили, говорили, говорили… Уже под утро Виктор Васильевич принес откуда-то новый женский махровый халат (еще с биркой) и смущенно сказал: