– Куда ты выходишь, мам?..
Веронике сначала показалось, что она ослышалась. Но глупо-счастливое выражение маминого лица не оставляло сомнений: замуж. Выходит мама. Мама выходит замуж. Боже, какие жестокие и немыслимые слова!
– Ты не можешь этого сделать! Ты не имеешь права так со мной поступить! Это я, я должна выйти замуж, а не ты! Я тебя ненавижу! Ты предала меня! Ты предала папу! Ты предательница! Я не хочу тебя видеть! Никогда!.. Ты предательница! Ты…
Вероника кричала. Все, что копилось в ней долгие годы и усугубилось последними событиями, внезапно прорвалось, будто гнойник. Или канализация. Именно канализация, потому что где-то в глубинах Вероникиного подсознания рождались самые злые и самые обидные слова, и эти слова, как раскаленная лава, обрушились на Нину Ивановну, уничтожая, выжигая, стирая без остатка робкое ощущение счастья, поселившееся в ней буквально несколько часов назад.
Нет, не этих слов ждала она от дочери, не такой реакции… Но она не будет уподобляться этой истеричке, нет. Нынешней ночью она стала другой – любимой, а потому сильной. Разве может она причинить боль этому святому человеку – Виктору, Витеньке, который дал ей надежду умереть не одинокой, разбудил в ней давно уснувшую женщину? Что с ним будет, если она сегодня к нему не переедет? А что будет с ней?..
Нина Ивановна аккуратно отодвинула бушевавшую Веронику и вышла из кухни, а вслед ей полетела большая чайная чашка, любимая чашка покойного Сереженьки, которую они берегли как зеницу ока. Чашка ударилась о дверной косяк и разлетелась на мелкие осколки, и это словно отрезвило Веронику. Она вдруг замолчала, покачнулась и неловко завалилась на пол кухни, стягивая скатерть со всем, что стояло на столе…
Котя Сапрыкин проснулся от резкого телефонного звонка, нашарил рукой трубку мобильного и разражено буркнул:
– Слушаю…
И в эту самую секунду он вспомнил все: и Волконского, и ночную гостью, которая сейчас спит и у него в гостиной. «Блин, сегодня же воскресенье, Маринка обещала зайти за своими дисками! Что будет, если она увидит обнаженную девицу на своем бывшем диване?!» – пронеслось в голове у Сапрыкина.
Конечно, у Маринки теперь своя жизнь, своя квартира и даже свой диван, много лучше и новее прежнего, но Костя по доброте душевной вовсе не хотел нервировать бывшую жену, мать своих детей. Пусть они и не живут вместе, но какой женщине понравится, что у ее бывшего мужа, даже давно не любимого, завелась новая пассия? И хотя та незнакомка на диване – вовсе не пассия, но попробуй объясни это Маринке…
– Котик, это я. Ну как вы там, все живы?
– Волконский, скотина! Что за свинью ты мне подложил?! В смысле, кого ты мне приволок?! Что это за мадам, и как я должен себя сейчас с ней вести: сразу выставить за дверь или сначала напоить кофе?.. Черт, что вообще происходит?! – вдруг воскликнул он, и Вадим на другом конце провода заволновался.
– Дружище, что там у тебя? Все нормально?
В это время Костя Сапрыкин тщетно пытался открыть дверь спальни, но у него ничего не получалось.
– Волконский, эта девица закрыла меня в спальне! Да что же это, в конце концов?.. Вадька, если она меня обокрала, пеняй на себя! И быстро дуй ко мне – спасать из плена! Черт, лишь бы Маринка тебя не опередила…
Вадим Николаевич охнул и бросил трубку. Он уже и сам был не рад, что притащил к другу пьяную Симакову – мало ли, что взбрело бы ей в голову! Вот, пожалуйста, заперла Котьку в спальне! А если бы ей что-то спьяну привиделось, и она его вообще зарезала, к примеру?..
Оленька сонно потянулась и обхватила Вадима за шею тонкими руками: «Не отпущу…». Тот нехотя расцепил ее пальцы, на секунду крепко прижал к себе обожаемое тельце и решительно спрыгнул с кровати – нужно ехать к другу, спасать его. Что еще выдумала эта Вероника Сергеевна? Может, Котька к ней приставал?..
Вадим и Марина, бывшая жена Костика, столкнулись возле сапрыкинской двери. Марина выглядела потрясающе: яркая, «тонкая и звонкая», как говорили про нее еще в школе. За последние двадцать лет она мало изменилась, разве что дерзости во взгляде прибавилось. Вадим ее всегда слегка как бы опасался – никогда не знаешь, что выкинет в следующий момент их с Костиком подруга юности. В молодости Маринка вообще безбашенная была – в какие только передряги они из-за нее не попадали! Рождение близнецов ее мало остепенило – скорее, наоборот: теперь она устраивала «корриду» вместе с сыновьями, чем порой доводила тихого и спокойного Костика до белого каления.
Устав от ее выходок, он «попросился» развестись или хотя бы разъехаться, на что Маринка с радостью согласилась – причем сразу на оба варианта: сначала разъехаться, потом развестись. Уже второй год они с Костиком находились в категории лучших друзей, и Марина периодически наведывалась по делу в родную квартиру. Вот и сейчас она открывала дверь своим ключом, когда из лифта выскочил запыхавшийся Вадим.