А еще – что она ест на завтрак, какие любит фильмы, где проводит отпуск, что сейчас читает, когда последний раз была в кино (и с кем!!!). Чем-то эта несчастная пьянчужка его зацепила, и теперь Костик метался на машине по городу в поисках друга, чтобы получить от него информацию и, наконец, успокоиться. Успокоиться в каком смысле: или узнать, что девушка давно и безнадежно замужем, или… Ну, там будет видно.
Вадима Костя нашел только рано утром в понедельник, когда тот включил мобильный телефон. Оказалось, они с Олечкой ездили на дачу, посмотреть, как там и что: не обворовали ли, растаял ли полностью снег, в каком состоянии газон. Сначала сильно замерзли и хотели возвращаться в город, но потом растопили камин, согрелись и решили там же заночевать. Утром выехали пораньше, чтобы успеть собраться на работу и учебу, – Костя дозвонился, когда друг был в пути.
Решили, что все вопросы обсудят в обеденный перерыв: Вадик пообещал пригласить на обед и виновницу Костиных переживаний – ее, кстати, зовут Вероника. Какое прекрасное имя – Вероника! Костя хотел задать другу еще очень много вопросов, но Вадим твердо заявил: «Извини, брат, я за рулем, дорога тяжелая – сплошная пробка, давай все вопросы оставим на потом». Пришлось соглашаться.
А ближе к обеду, когда Костя уже нарезал круги возле Вадькиной конторы, тот вдруг позвонил и сказал, что все отменяется. Во-первых, у него на это время случилась важная и неотложная деловая встреча, а во-вторых, Вероника на работу не вышла. Вадим продиктовал ее данные (Симакова Вероника Сергеевна) и предложил Косте заскочить к нему в отдел и узнать у тамошних тётечек координаты Вероники. С охраной, сказал, договорится. По телефону Костику вряд ли такую информацию дадут, а вот лично отказать точно не смогут…
Костя умолял друга, чтобы тот сам узнал все необходимое, но Вадим был непреклонен: «Я такой ерундой заниматься не буду. Мне и так сегодня уже намекали на какие-то особые отношения с Симаковой – еще не хватало, чтобы я начал интересоваться у коллег ее домашним адресом. Ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? Не забывай – я все-таки какой-никакой начальник, и у нас с этим строго…».
Костя злился, хотя и понимал, что Вадим прав, – у себя на предприятии он тоже внедрил принцип железной субординации.
– Хотя, если честно, Котя, я тебя не понимаю, – сказал Вадим, прежде чем нажать «отбой». – Чего ты к этой Симаковой прицепился? Ты же и не разглядел ее толком. Она, кстати, самая обычная, ничего особенного. Ну, и возраст – не знаю, почему тебя все время тянет на пенсионерок…
– Вадя, какой возраст?! Ей же лет тридцать – не больше! Это я тебя не понимаю – ну ладно, не буду повторяться, ты и сам все знаешь. А мне вот нравятся женщины, с которым можно поговорить на серьезные темы! А с твоей малолеткой… Да, не будем о грустном. Все, спасибо за посильную помощь. Если чего надо еще будет – позвоню.
– Обращайся, не стесняйся – хохотнул друг, а Костя со злостью швырнул телефон на соседнее сиденье. Вот гад!
А теперь он стоит возле своей машины с домашним адресом и телефоном Вероники в руках, но весь в раздумьях и сомнениях. Напряжение постепенно уходило – по крайней мере, самое главное он узнал. Ну, позвонит он сейчас – и что скажет? «Здравствуйте, я тот человек, к которому вас в непотребном виде вчера ночью приволок мой друг Вадька Волконский»? Или: «Здравствуйте, вы тут у меня давеча заночевали – так вот я хозяин квартиры»…
А еще можно так: «Здравствуйте, Вероника, меня зовут Константин Сапрыкин, это вы меня вчера закрыли в спальне и вообще, забыли свой бюстгальтер. Я вам привез его отдать…». Бред, в общем. Нет, нужно действовать по-другому…
Вероника медленно приходила в себя. К вечеру понедельника температура немного спала, и она даже смогла съесть немного жиденького супа, который приготовила мама. За это время они так и не произнесли друг другу ни слова: мама молча приносила питье, давала лекарства, меняла мокрое полотенце дочери на лбу, а Вероника делала вид, что маму не замечает. Ее душили обида и злость: на самого родного человека, который оказался предателем, и на саму себя – за то, что не сдержалась, наговорила этому самому родному человеку кучу гадостей.
Вероника еще могла понять, что у мамы появился ухажер, как появлялись они и раньше, после смерти папы. Она смогла бы, наверное, понять, если бы мама стала с этим человеком жить, как живут муж и жена. И даже, наверное, когда-нибудь бы смирилась с тем, что мама переедет жить к мужчине. Но замуж! Выходить замуж, менять фамилию, менять кучу документов, замыкаться на какие-то юридические нормы, связанные с записью актов гражданского состояния! Не говоря уже о том, что нужно ехать в ЗАГС и там расписываться под марш Мендельсона – под ту же мелодию, под которую они с отцом давали друг другу клятву верности!