Вероника мысленно простонала. Светка ее убьет за костюм! Ну, не то, чтобы убьет, скорее всего, скажет: «Да не парься ты, подруга, отнеси в химчистку и забудь, все нормально». Просто самой стыдно до слез: испортила чужую вещь. Надо бы маме сказать, чтобы прямо завтра и отнесла костюм на чистку… Но как скажешь, когда говорить с мамой вообще не хочется.
– Вероника, послушай меня… – Нина Ивановна, наконец, собралась с духом. – Его зовут Виктор Васильевич Самонин…
Вероника демонстративно зажала уши руками и отвернулась к стенке, но Нина Ивановна продолжала, будто не замечая этого:
– Он очень одинокий человек, хотя у него, конечно, есть взрослые дети, которые его не забывают…
Веронике, разумеется, все было слышно.
– Виктор Васильевич работает у нас уже много лет, и в следующем году ему на пенсию. Да… Что еще?.. Я встретила родственную душу, доча. Мы чувствуем одинаково, думаем одинаково, нам нравятся одинаковые вещи. Поверь, это большая редкость даже в молодости, а уж в нашем возрасте и вовсе дело невозможное – найти такого человека…
Вероника слегка приоткрыла уши. Не то чтобы ей было так уж интересно слушать про маминого будущего мужа, а… Ну, неважно.
– Я не говорю сейчас о какой-то сверхъестественной любви между нами, нет. Но он мне нравится, Вероника, очень нравится. И я ему нравлюсь. У него тоже умерла жена много лет назад, Лизой звали. Красивая – ужас… Он все годы после ее смерти был один. Но одиночество – это так страшно, Вероника. Человек не может и не должен жить один, это противоестественно…
Вероника убрала от ушей ладони и вытянули руки поверх одеяла вдоль тела. Мама с легкой опаской погладила ее по руке, но, как ни странно, дочь не дернулась и не оттолкнула ее. Нина Ивановна уселась поудобнее и не спеша рассказала Веронике обо всем, заканчивая вчерашним вечером. Набралась духу и призналась, что провела ночь у Виктора Васильевича, от чего у Вероники упала гора с плеч – значит, мама не знает, что дочь не ночевала дома. И хорошо, пусть она никогда об этом не узнает…
– Доченька, мы решили жить вместе. Я перееду к Виктору Васильевичу, ты останешься в нашей квартире… Но я буду часто к тебе приходить! Каждый день! А ты будешь приходить к нам…
Вероника, превозмогая головную боль, приподнялась на подушке:
– А… свадьба? Когда будет?
– Господи, да какая свадьба в нашем возрасте – ну ты скажешь! Мы просто станем жить вместе, будем скрашивать друг другу одиночество, ухаживать друг за другом, смотреть вечерами телевизор, гулять…
– То есть, ты… не выходишь замуж?
– Вероника, ну о чем ты говоришь!
– А почему ты тогда мне сказала, что выходишь замуж? Это же разные вещи: замуж и просто жить вместе!
– Да какая разница, доча? Я сказала «выхожу замуж», потому что я перееду к Виктору Васильевичу, мы будем жить в одной квартире, вести общее хозяйство… Ты знаешь, так мы даже быстрее купим тебе новую квартиру – ведь теперь я смогу откладывать почти всю свою зарплату. А эту будем потом сдавать – все ж полегче тебе будет…
Вероника откинулась на подушку. Ну, мама, вечно она так. Как в том анекдоте, когда мужчина перепутал кастрацию с обрезанием: «А я что сказал?!». Значит, не будет ЗАГСа, не будет марша Мендельсона и новых клятв о новой вечной любви. Мама никуда не денется, будет рядом. Фамилию менять не станет. А с этим ее Виктором Васильевичем, в конце концов, можно и не встречаться…
– Мама, а если вы не приживетесь? Ну, не сойдетесь характерами?
– Доченька, ты же меня пустишь обратно, если что, а? Будет картина с названием «Возвращение блудного попугая»…
– Конечно, пущу, куда ж я денусь. Это ведь и твоя квартира тоже… А… ты когда переберешься? Не сейчас ведь?
– Конечно, нет! Вот поправишься, выйдешь на работу, и я потихоньку перееду. Как же я тебя одну оставлю, глупенькая моя? Кто же тебя лечить-то будет?..
И, обнявшись, обе в голос заревели.
Вероника быстро шла на поправку – лекарство и уход делали свое дело. Днем, когда мама была на работе, она отчаянно скучала и с нетерпением ждала ее обратно. Жадно набрасывалась с расспросами: как там Виктор Васильевич, что сказал, что подарил, куда пригласил, как отнеслись к роману коллеги? Почему-то ей все было интересно.
Нина Ивановна счастливо смеялась и в подробностях рассказывала, какие глаза были у директора, когда они сообщили ему о переменах в своей жизни, как все на работе за нее радовались, а Наталья Дмитриевна, наоборот, завидовала и шипела, как старая проколотая шина… Рассказывала, что Виктор Васильевич таскает ей в кабинет шоколадки и сладкие орешки, а обедают они в ресторанчике с милым названием «Старина Ганс».