Яна…
Какой была Яна?
Тигр мог дать ответ.
Загадочной. Словно она знала некую тайну, и не собиралась ее рассказывать. Диванная подушка с кирпичом внутри, об такое голову разобьешь, не глядя!
Яна, Яна…
– И где ты с ней сталкивался?
Голос Пламенного разорвал идиллию. А Тигр пока еще не придумал, что врать. И решил сказать правду.
– В Ирольске. Она сочинила гимн Освобождения, доехала со мной до Звенигорода, по дороге на нас напали, так она перестреляла половину нападающих, а потом затащила меня в постель.
– Великая княжна.
– Да. И ушла не прощаясь.
– В Звенигороде.
– Да.
Куда Пламенный послал всех драных полосатых кошек, уточнять не стоило. Но там им было бы темно, тесно и неудобно.
Яна, Синедольск
Хозяин трактира «Ржаной хлеб» не солгал Яне. Ни в чем.
Матвей прожил долгую и не всегда спокойную жизнь, повидал разного и был неглуп. А потому…
Жама?
Не смешите мои тапочки! Порвутся поперек! Тора и только тора. Да еще с тех высот, на которые просто так не попадешь. Видно же!
Как она говорит, ходит, держится…
Кто поглупее мог бы и не сообразить, а вот Матвей… был у него один знакомый. Вот, у него такие же глаза были. Словно изнутри вымороженные. И – огненные. Как это сочеталось? А вы представьте себе обледенелый вулкан. Спящий пока еще, но когда проснется и взорвется – мало никому не покажется! Этой женщине приходилось убивать, и она особо не задумается, отнимая чужую жизнь. У нее есть цель, и она ни перед чем не остановится, чтобы ее достичь.
Вставать на пути у такой?
Чревато. Несварением желудка, не приспособлены люди переваривать свинец, насильственно введенный в организм.
А вот аккуратно подтолкнуть, воспользоваться, получить свою выгоду… чутье бывалого трактирщика подсказывало Матвею, что дело-то с торой иметь можно. И нужно.
Только не обманывай – и все будет. С ней по-честному, так и она по-хорошему.
Убить?
Убивать можно тех, с кого отдачи не будет. Обратки, если хотите. По чьим следам никто не придет. А такую убьешь, пожалуй… потом не будешь знать, откуда ждать удара.
Нет, рисковать Матвей не собирался. А вот за племяшку поквитаться, ну и свою выгоду поиметь – почему бы нет? Он был уверен, что тора расплатится по-честному.
А если и нет…
Дом он знает. За племянницу расплатится, а пошарить потом по-тихому… успеет. Хоть день, да его будет! Он в свою пользу найдет, что отжалеть…
Проблема в другом.
Яне он рассказал все, но вот когда она пойдет к Поганцу, тора не сказала. Объяснила, что обстановку разведать надо.
До конца месяца – и только.
Вот и жди, Матвейка, неизвестно чего, вот и дергайся от стука в окно… стука в окно!?
Трактирщик метнулся молнией, и не удивился, увидев серьезные глаза Яны.
– Доброй ночи, жом Матвей.
– Доброй ночи, тора Яна.
– Вы не хотите ли прогуляться с девушкой… ну хоть в возке посидеть, пообниматься?
Тон был игривым. А вот глаза – серьезными. И рука под полой куртки… на рукояти пистолета? Вполне возможно.
Матвей поднял руки, показывая, что намерения у него самые мирные.
– Как скажете, тора, так и сделаем.
– Тогда выходите, поговорим.
Матвей кивнул и принялся одеваться. За себя он не боялся совершенно, и оружие брать не собирался. Зачем?
Хотела б тора его кинуть – просто уехала бы. С детьми. И с кого он что требовать станет?
Когда Матвей появился на пороге трактира, в овчинном полушубке, наброшенном поверх рубахи и штанов, Яна только головой покачала.
– Замерзнете.
– В возке?
– Ну… ладно, садитесь.
Возок был хорош! Императора в таком возить – не прогадаешь. Яна уселась напротив, вытащила из-под сиденья тяжеленный котуль, и подвинула поближе к Матвею.
– Делим?
– Тора, вы…
– Я. Матвей, вы уж позаботьтесь, пожалуйста, о собаках? Они-то не виноваты, что хозяева сволочами оказались.
Жом Матвей подумал, что все торы того… с придурью. Ну да ладно, с него не убудет.
– Позабочусь.
Пристрелю, ежели что. Или отравлю.
– Вот вам мешок. Подойдет?
Яна протянула мужчине чуть ли не наволочку с подушки. Но жом Матвей не привередничал, особенно, когда в нее горстями посыпались монеты. Полновесные, золотые, серебряные…
Сколько уж там получилось?
Много. И ассигнации, и какие-то бумаги, и украшения… вот тут он волевым мужским решением все отдал торе. Пусть ее. Он свое еще в доме возьмет… сейчас и пойдет, вот!