– Так в чем же беда, сыне?
– Ну так Хелла же!
Даниил качнул головой.
– И что же?
– К добру ли?
Ответом ему был смешок епископа.
– Ты, сыне, пей чаек, да своей головой думай. Не писанием. Понятно, какой-нибудь фанатик тебе сейчас наплетет сорок верст до небес, да все лесом. Но и я издали зайду. Чай, люди твои врага убивали? И не исповедались, и не причащались… бывало?
– Да.
– А в рай все одно попадут.
– Да, – в этом Валежный даже не сомневался.
– Так у убитых ими и братья есть, и матери. И жены с детьми… добро ли это?
– Нет.
– А все ж дело доброе – за свою родину стоять… как это совместить?
Валежный пожал плечам.
– Не много ли вы от меня хотите?
– Так и Творец от нас хочет многого. Ты сам подумай, сыне. Нет ничего однозначно черного или однозначно белого. Не бывает так в жизни…
– Ну да.
– Так почему же, когда вам говорят, что Творец – добро, а Хелла зло, вы так легко в это верите?
Валежный посмотрел на епископа большими квадратными глазами.
Ну так вы ж и говорите, нет?
– И что? – не стал дожидаться логичного вопроса епископ. – ты ребенку как объяснять будешь, доходчиво – или целиком и полностью? Ежели он руку в костер сунет… ты ему о физике расскажешь, или просто про «горячо»?
– Понятно, что второе.
– Вот. А когда ребенок взрослеет, вопросами задаваться начинает, можно уже и про физику. Пойми, чадо, Хелла – не зло, равно, как и Творец – не добро. Они – часть чуда Творения, и не нам их судить или лезть в их мотивы.
– Но считается, что Хелла посылает испытания?
– А как ты без испытаний расти будешь? Если тебе в рот будут булки падать, так ведь и штаны носить незачем? Говорят, за морями есть земли где людям не надо трудиться. Они и не развиваются, им и не надо ничего. А зачем?
– Ну… да. А мне-то что делать?
Епископ пожал плечами.
– Я бы сказал так. Делай, чадо, то, что должен. А будь – что будет.
– Неубедительно, – покривился Валежный. – Вот, нашел я императрицу. Думаете, она рада?
– Нет?
– Не с чего ей радоваться. Она вообще хотела покинуть Русину. А тут я… чего-то требую… шантажировать пришлось. Добро ли это?
– Ты ж не деньги просил, чадо. И не для себя – для Русины.
Валежный вздохнул.
– Так-то да. Но ей ведь ничего не надо. И… Анна права. Мы в чем-то предали ее отца. Мы этому позволили свершиться. Я был на фронте, но я знал. Знал, понимаете, отче? И ничего не сделал!
– А что бы ты мог сделать, сыне?
– Хоть предупредить…
– Для спасения – или для очистки совести? Сам же знаешь, что Петер, упокой Творец его душу, никогда бы и никого не послушал…
Знал.
И что? От этого легче становится?
– С императрицей я поговорю, сыне. Завтра же приду… куда надобно?
– Я сам ее к вам привезу, отче, – решил не рассекречивать всех тайн Яны Валежный. Про сына как-то… наверное, не стоит о таком говорить. Пусть императрица сама скажет, если пожелает.
– Привози. Я рад буду. Только никому не говори, кого привез. Пусть она сама решает.
Валежный кивнул.
– Спасибо, отче. Значит, не во зло?
– Хелла – не зло. Равно как и Творец не чистейшее добро, иначе бы и жить-то было нельзя. Есть день, есть ночь, есть свет и есть тени, и не бывает одного без второго. А если будет… кабы это не было хуже любого зла.
Валежный медленно опустил голову. Он понял.
– Мы приедем. Спасибо вам, отче.
– Не стоит благодарности, сыне. Дело наше такое, души вести. Помогать, плечо подставлять?
– А десятину собирать? – подколол Валежный, отлично понимая, что епископ не обидится. Скорее ответит насмешкой на насмешку.
Так и есть. Улыбается.
– Молитва не масло, на хлеб не намажешь. А той святости, что у избранных в нас нет, медом и акридами не пропитаемся. Это уж точно…
– Да столько акрид по Русине и не наберется.
– Попробовать-то можно, сыне. И крестьянам польза… да вот только пока переловишь, времени на молитвы и не останется, – подшучивал епископ, блестя глазами. Улыбался он сейчас от души.
И Валежный подумал, что да. Императрица не зло и не во зло. Когда у человека надежда появляется, у него одним махом двадцать лет с плеч падает.
– Мы, сыне, души поддерживаем, но и земных телах стараемся не забывать. Главное, чтобы в мирское перевеса не было.
– А если будет?
– Тогда это уже не храм будет, а министерство.
Валежный оценил и рассмеялся. Из храма он уходил спокойный и довольный. Определенно, завтра он сюда привезет императрицу. Как же нужны такие люди, как епископ. Не при дворе, не в мирное время, там они решительно неудобны подхалимам и лизоблюдам. Но вот так, в тяжелые года…